Тоне Светина - Волчата

Были Гаичи и гайдуками, боролись с турками, сражались против австрийцев…

Что ж, пришла беда — отворяй ворота. Нет больше родного дома. Зато осталась земля… Какое счастье, что не найдется такого захватчика, который мог бы уничтожить землю! Она останется на века и щедро одарит того, кто ее любит. Как женщина…

Но где же его семья? Почему они не ушли сразу, ночью?! И зачем он, старый дурень, позволил им остаться? Схватили их, наверняка схватили…

На следующий день они повстречали в лесу раненого крестьянина из соседнего села. Он-то и рассказал им, что произошло с беженцами.

Искать убитых было напрасным делом. Над тем местом, где усташи расстреливали беженцев, кружила большая стая воронов. Когда старики подошли ближе, то увидели на дереве тело повешенного Пислина, на голове которого сидел ворон и выклевывал ему глаза.

От неожиданности Джуро замер.

— Боже мой, смотри, даже беднягу Пислина и того повесили! — воскликнул он.

Лесник взмахнул рукой, чтобы согнать птицу, потом перерезал веревку, и тело несчастного упало в траву. Казалось, Пислин дремлет, отдыхая после долгой дороги.

В кустах неподалеку старики обнаружили Миле.

Перед глазами Джуро все поплыло, небо покачнулось, земля ушла из-под ног.

Миле лежал на спине с открытыми застывшими глазами, устремленными ввысь, на лице запеклась тонкая струйка крови.

Старый Джуро опустился перед сыном на колени, открыл фляжку и, намочив платок водой, стал обтирать ему лицо.

— Лучше бы убили меня, старика. Такого человека погубили, гады фашистские…

Джуро и Михайло молча похоронили Миле. Раненого крестьянина отвели в свою землянку. По дороге он рассказал, что расправу над беженцами устроили торговец Стипе и усташский сотник Кудела, что Стипе собственноручно убил Миле и хотел отрубить руку Душко, да его остановил немецкий офицер.

После полудня бой в горах разгорелся с новой силой. В небе беспрерывно кружили самолеты. Гремели взрывы, не умолкая ни на минуту.

— Вот как бывает, Михайло, когда человек не делает того, что ему подсказывают ум и совесть. Надо было того усташского прихвостня самим судить в селе и расстрелять. А теперь он будет всем нам мстить. Знаю я таких людей. Не успокоится, пока земля его носит.

— Твоя правда, ошиблись мы, а ведь тогда еще сомневались, стоит ли марать об него руки! Ну, теперь-то уж мы позаботимся и о нем, и о Куделе.

Ночью друзья добрались до мельницы, но подойти к ней сразу не смогли из-за того, что по дороге потоком шла боевая техника, которую фашисты вводили в бой.

На условный стук Муйо открыл дверь.

— Это вы? Откуда? Ведь кругом полным-полно усташей и немцев!

— С Козары, Муйо.

— Такой грохот стоит, я уж думал, никого в живых не осталось.

— Как видишь, мы еще живы, — сказал Михайло.

Мельник пригласил их войти в помещение и сразу отвел в надежное убежище, в которое из мельницы вел подземный ход.

Они легли на охапки соломы. Мельник зажег свечу и стал рассказывать обо всем, что приключилось за эти дни. Усташи и гитлеровцы прогнали мимо мельницы не одну колонну беженцев. По этой же дороге они подвозят боеприпасы и эвакуируют раненых.

— Как думаете, конец нам пришел? — испуганно спросил мельник.

— Не бойся, Муйо! Это еще не конец! Наступление вражье вот-вот кончится, а партизаны останутся.

— Сколько народу гибнет, ай-ай-ай… Страшно. Кто только сюда не приходит! Дочерей моих чуть не изнасиловали, пришлось их отправить к родственникам в долину… Остались мы с женой одни.

— Не бойся! Они же не знают, что ты — наш. Считают тебя своим, и хорошо! Носи феску, всегда держи наготове свою австрийскую медаль. Не мне тебя учить. Ты же мельник — должен быть хитрым, как все турки. Береги свою голову да и нам помогай. Ты нам нужен, а мы тебе нужны, — успокаивал его Михайло.

— Вот что я тебе должен сообщить, — начал мельник. — Был здесь сотник Кудела, все уговаривал меня работать на усташей и немцев. Я все делал так, как ты велел: сначала отказывался, потом вроде бы согласился. Угостил их мясом и водкой. Ушли они довольные. Все, что я должен теперь делать, — это сообщать им, когда появятся партизаны.

— Хорошо! Сообщать будешь только то, что прикажет штаб отряда. Я тебя оповещу об этом. Дальше… Ты уже, наверное, знаешь, что случилось у Джуро. Стипе Баканяц убил его сына. Ты поможешь нам поймать этого гада. Он и для тебя опасен. Тебе же он наверняка доверяет.

У мельника сверкнули глаза.

— Об этом я уже и сам догадался. Знаете, как он на меня смотрел? Все проклинал нас на чем свет стоит и клялся, что отомстит.