Тоне Светина - Волчата

Он стащил с головы шапку и так несколько минут стоял на морозе, низко опустив голову…

Беженцев Михайло разыскал на дне глубокого оврага. Они сразу узнали своего проводника, начали расспрашивать его о том, где сейчас находятся немцы, как воюют партизаны. Лесник успокоил их, сказав, что гитлеровцы отступают.

Среди беженцев Михайло разыскал Майю, не отходившую от своих сирот.

— Дедушка, дедушка! — радостно закричали малыши, завидев лесника.

Михайло подошел к ним. Малыши бросились обнимать старика, потом его собаку, гладить ее по густой шерсти. Серый был очень доволен такой лаской и охотно лизал малышей в носы.

Михайло так устал за эти дни, что заснул мгновенно, едва прислонился к дереву. Собака прижалась к нему, словно стараясь согреть своего хозяина. Лесник проспал целый час, и только потом его разбудила Майя. Надо было идти дальше. Лесник с трудом открыл глаза, медленно поднялся, закурил трубку.

В овраге ярко горели костры. Прямо на снегу спали беженцы, которые хотели поскорее вернуться назад, в свои родные села.

Очередная карательная операция оккупантов на Козаре провалилась. Партизаны по-прежнему находились в горах, а гитлеровцы, понеся тяжелые потери, отступили. Кудела был уверен, что все произойдет именно так. Однако он не решился высказать свои мысли подполковнику Шлахту. Составляя рапорт, он выдал убитых мирных жителей за партизан. Выглядело это довольно убедительно. Теперь он мог спокойно идти на доклад к начальству, которое, как он знал, и само не было особенно щепетильным при составлении подобных рапортов…

После карательной операции ночные кошмары Куделы продолжались. Как-то ночью ему приснилась пустынная равнина, на которой солдаты расстреляли группу женщин. Женщина средних лет, которую он застрелил сам, вдруг превратилась в его мать. Как наяву, он видел красивое лицо, перекошенное предсмертной мукой. Он хотел прикончить ее, но она вдруг приподнялась, попыталась обнять его и попросила пощадить. С криком Кудела проснулся…

Он понял: еще немного — и он не выдержит. В конце концов он решил поехать домой, чувствуя необходимость обо всем рассказать матери. А заодно прихватил и мешок с драгоценностями, чтобы понадежнее припрятать его дома.

Родители его жили на окраине небольшого городка. Отец и старший брат занимались кустарным промыслом. Семья владела небольшим участком земли. Дела шли хорошо. Обеих сестер Куделы родители выгодно отдали замуж.

Все ждали победного окончания войны, но события последнего времени как-то поколебали эту веру. А тут еще их Анте со своим неукротимым характером… Когда война только началась, все в семье восхищались им. А теперь он все чаще слышал в доме упреки, что, мол, это они, усташи, втравили всех в эту войну и неизвестно, чем теперь все кончится.

Когда Кудела на автомобиле подъехал к дому, мать, увидев его, очень обрадовалась. Они обнялись, и мать сразу же поняла, что с сыном происходит что-то неладное. Много хлопот доставлял Анте семье еще в юношеские годы, но, несмотря на это, мать любила его больше всех и всегда ждала его возвращения.

Войдя в дом, он поздоровался с отцом, который сидел у радиоприемника и слушал новости с фронта. Анте подсел к отцу и стал слушать. Мать тем временем накрыла, на стол. Хотя с отцом Анте постоянно ругался и спорил, отец гордился сыном. Отец, получивший образование в Австрии, твердо верил в «германское экономическое чудо», считая, что война должна принести и им благополучие.

— Как дела, сынок? — спросил отец, потрепав Анте по голове.

С тех пор как Кудела стал майором, в родительском доме он еще не появлялся. Новое звание сына обрадовало родителей. Пришлось Анте рассказать им кое-что о войне и о политике.

Пришел брат, тихий, спокойный человек, которого нисколько не интересовала политика.

После ужина, сославшись на то, что он плохо себя чувствует, Анте ушел в свою комнату, чтобы немного отдохнуть. К нему пришла мать и, присев на край кровати, спросила:

— Что с тобой, сынок? Не заболел ли? — Так когда-то она спрашивала его в детстве, нежно положив руку на лоб.

— Да нет, вроде бы ничего особенного не случилось.

— Ты очень изменился, Анте, тебя не узнать.

— Ты права, мама. Но разве ты знаешь кого-нибудь, кто в этой проклятой войне не изменился?