Тоне Светина - Волчата

Когда передовой отряд гитлеровцев вошел в ущелье, раздалась команда: «Огонь!»

Со склонов ущелья застучали пулеметы. Тишину разорвали взрывы мин и ручных гранат. Застигнутый врасплох противник заметался по дну ущелья. Кто-то старался прорваться вперед, пытаясь уйти от губительного пулеметного огня, кто-то пятился назад, отступал, но спасения не было нигде. Повсюду врага настигали пули партизан. Вскоре на снегу осталось множество трупов в немецкой форме.

Однако главные силы гитлеровцев еще не, подошли. Когда горные стрелки вслед за передовым отрядом вышли из лесу, партизаны и их встретили сильным огнем. Туман, правда, очень затруднял видимость. Лека приказал открыть огонь из тяжелого миномета. Мины падали прямо на позицию, занятую фашистами.

Тем временем группа бойцов из батальона Леки, прячась за деревьями, незаметно прокралась в ущелье и принялась подбирать оружие убитых немцев. Вместе о бойцами был и Остоя, воспользовавшийся отсутствием старшего брата, который отправился на левый фланг, куда был переброшен резервный взвод.

Остое повезло. Рядом с убитым унтер-офицером он увидел автомат и дрожащими от нетерпения руками схватил его. Он и не заметил, что туман быстро рассеялся и гитлеровцы открыли огонь по партизанам. То там, то здесь рвались снаряды и мины…

Но вот и знакомая воронка. Остоя, запыхавшийся от быстрого бега, прыгнул вниз. Здесь его поджидал вернувшийся Лека. Сердито посмотрев на брата, он сказал:

— Ты что, хочешь в первом же бою погибнуть? Ты связной штаба или кто? Почему ушел без разрешения?..

Остоя понурил голову.

— Другие пошли, ну и я тоже, — растерянно пробормотал он себе под нос.

— И им никто приказа не давал. Нечего зря под пули соваться! Вот бой кончится, перебьем фашистов, тогда и собирайте, пожалуйста, трофеи…

Только тут Лека заметил в руках брата автомат. И голос его как-то сразу смягчился. Кто же в их краях не хотел бы носить оружия?! Только многие поплатились за это головой.

— Ты прости меня, Лека, что я не послушался, — сказал Остоя, боясь поднять на брата глаза.

— Ладно, чего уж там! Смотри попусту не геройствуй. Ты мне здесь нужен.

После двух безуспешных атак фашисты отступили. Прорваться в тыл к партизанам им так и не удалось.

Под вечер подул сильный ветер, который разогнал облака. Небо очистилось, и на горизонте стало видно красное заходящее солнце. Вскоре оно скрылось, и на небе зажглись звездочки. Заметно похолодало.

Вернувшиеся в батальон разведчики донесли Леке, что гитлеровцы отступают, спускаются с гор. Бойцы вернулись в ущелье, разожгли костры, чтобы согреться. Повара развернули полевые кухни, накормили бойцов горячим супом и мясом с картошкой.

Остоя хорошо поел, согрелся. Когда все поужинали, Лека и его бойцы сели поближе к кострам, и в морозной ночи зазвучала песня козарских партизан:

Потом бойцы пустились в пляс. Вместе со всеми плясал и Остоя. Он был счастлив оттого, что чувствовал себя совсем взрослым. Вот если бы сейчас здесь были Душко и Боса, видели бы они, как партизаны погнали фашистов из ущелья!..

Лесник Михайло по приказу штаба бригады пробрался в партизанский госпиталь в разгар боя. Стреляли уже совсем рядом с госпиталем, поэтому было решено срочно эвакуировать его. Вот Михайло и получил задание помочь укрыть в лесу, который он знал как свои пять пальцев, раненых бойцов.

Когда туман рассеялся, над лесом появились вражеские самолеты. Они летели низко, но скрытого в чаще леса госпиталя, к счастью, не обнаружили.

Пришел связной с донесением из бригады. Он был ранен в руку и от усталости едва держался на ногах. Связной сообщил, что каратели захватили на дороге группу девушек, возвращавшихся из госпиталя, куда они доставили продовольствие.

— Как же вы могли отпустить девушек, когда кругом идет бой? — сердито спросил Михайло начальника госпиталя.

— Так они сами ушли, — ответил тот. — Да ты и сам знаешь, какие они у нас храбрые.

Ночью Михайло, захватив собаку, вместе с двумя партизанами отправился разузнать, что же случилось с девушками, а заодно и разведать, где находится противник. Когда они добрались до того места, откуда вчера доносилась стрельба, собака неожиданно замерла как вкопанная. Шерсть ее встала дыбом. Собака задрала голову и протяжно и жалобно завыла.

Пройдя немного вперед по дороге, партизаны натолкнулись на обезображенные трупы девушек. Свет луны, проникавший сквозь ветки, освещал дорогу, застывшие лица девушек, их руки, судорожно вцепившиеся в снег, побуревший от крови. Много повидал на своем веку Михайло, но такое видел впервые. Смерть девушек глубоко потрясла его.