Тоне Светина - Волчата

Стоявший рядом с Босой Душко сложил ладони и по-пастушески крикнул.

Человек остановился, прислушался и прокричал в ответ:

— О-го-го!..

— Неужели это ты, откуда? — с удивлением спросила Боса, когда Митко подошел к ним. Друзья думали, что его уже нет в живых.

Они спустились в погреб. Митко вытер пот со лба и принялся рассказывать:

— Схватили меня усташи и повели на расстрел. Да не тут-то было. Я в сторону метнулся, а они по мне давай палить, да не попали, куда им… Я верткий… — Он задрал рубаху и для пущей убедительности стал показывать друзьям следы от ударов палками. И тут же поспешил добавить, что, хотя его и пытали, он никого не выдал.

— Бедный Митко! — воскликнула Боса. Ей стало жаль паренька. Она налила ему полную чашку грушевого взвара. — Ты голоден?

— Нет, не голоден, только пить очень хочу. Смотрите, сколько я по пути насобирал! — И он показал мешок, полный кусков хлеба, солонины, сыра и сушеных яблок.

— Где же ты все это раздобыл? — спросила Боса.

— Хороший связной все может. Шел я от дома к дому, показывал свои раны. Разве кто не подаст такому? Даже каменные сердца размягчить можно, если таков покажешь…

Митко только что исполнилось четырнадцать лет. Война помешала ему закончить школу. Родители у него погибли, братья и сестры тоже. Остался он один-одинешенек на этом свете. Был он и в концлагере, куда попал во время очередной облавы фашистов на Козаре. Но партизаны спасли его от смерти. Для себя подросток сделал один вывод: если хочешь остаться в живых, надо побольше молчать, независимо от того, прав ты или нет, молчать, и все тут. Поэтому даже своим школьным друзьям он не рассказал всей правды о том, как был в плену. Он считал, что никто ему не поверит, если он скажет, что его вот так запросто выпустил известный всем палач Кудела. Разве кто-нибудь поверил бы, что Кудела отпустил его только потому, что Митко похож на его сына…

Уже два года Митко служил связным партизанского батальона. Несколько раз ему удавалось бежать от гитлеровцев и четников, ускользал он и от вражеских патрулей. Дважды Митко был ранен. Все шутили, что раны на нем заживают, как на собаке.

Все, что Митко принес в мешке, он отдал своим друзьям. Они плотно поели, и Митко лег спать. Проспал почти два дня, а когда проснулся, то не обнаружил своей одежды.

— Боса выбросила твое тряпье, — сказал ему Душко. — На-ка примерь вот это! — И он протянул ему трофейные брюки и френч.

Вечером, сидя возле печки, ребята смотрели на огонь и разговаривали. Больше всех говорил Митко. И о боях, в которых он побывал, и о славных партизанских командирах с Козары… Некоторых он знал лично, другим доставлял донесения или почту. Много добрых слов сказал он о Леке Пейовиче, ставшем для него вторым отцом, братом, другом. Они делили на двоих последний кусок хлеба.

Прошла неделя. Митко совсем поправился, раны его затянулись, и он заторопился обратно в бригаду, говоря, что в такой мышиной норе, как этот погреб, он жить не может. Парень хорошо чувствовал себя только там, где есть простор, где видно небо.

Когда Митко уже собрался уходить, он вдруг заметил знакомую фигуру человека, который вел под уздцы хромую лошадь.

Это был лесник Михайло. Подойдя к знакомым развалинам, он с удивлением заметил Митко, которого считал погибшим.

— Это мы еще посмотрим — кто кого, дядя Михайло! — весело крикнул ему Митко.

Привязав лошадь к сухому дереву, лесник рассказал, что специально привел ее сюда, чтобы ребятам было что есть. Зима стояла холодная, а продуктов у них почти не осталось.

— Бедная лошадь, — грустно сказала Боса и, подойдя к животному, погладила его по морде.

Душко осмотрел рану на передней ноге лошади. Пулей была раздроблена кость. Разбиравшийся в лошадях Митко важно заметил:

— Хорошая лошадь, жаль ее. Если бы рана у нее была полегче, я обязательно увел бы ее в бригаду, а так… Да и кормить ее нечем.

Привязанная к дереву лошадь жалобно смотрела вокруг, уши ее повисли, раненую ногу она поджимала под брюхо. Собравшиеся вокруг лошади ребята чувствовали себя в чем-то виноватыми. Убивать лошадь им было жалко, но они понимали, что иного выхода нет.

Михайло тоже было жаль бедное животное, но что оставалось делать? Голод не тетка. А в лесу, заметенном снегом, не так-то легко подстрелить какого-нибудь зверя. Там остались одни голодные волки.

— Жаль, конечно, но ничего не поделаешь, — произнес Михайло и, вытащив пистолет, пристрелил лошадь. — Ну, а теперь, ребята, не теряя времени, принимайтесь за дело. Мяса вам надолго хватит. Не волкам же такое добро оставлять…