Георгий Цицишвили - Любовь поры кровавых дождей

Портрет Григола Орбелиани обрадовал меня, как встреча со старым знакомым. Поэт был еще в форме подполковника и сердито взирал на меня большими навыкате глазами. Здесь же был молодой Лорис-Меликов, корнет лейб-гвардии гусарского полка и впоследствии грозный министр внутренних дел России, супруга наместника Кавказа князя Барятинского, наместник Кавказа князь Михаил Семенович Воронцов и многие другие…

Я хорошо знал историю кавказских войн. Поэтому рисунки эти для меня значили больше, чем для кого-либо другого.

Альбом так захватил меня, что я уже не помнил ни о времени, ни о том, где нахожусь, ни о том, что меня ждала столь желанная женщина, которая сама, по своей воле пришла ко мне…

Наконец я очнулся. Огляделся. Чигирин, прислонившись плечом к стене, дремал.

— Чигирин, — окликнул я его; — что тебе дать за этот альбом?

Чигирин выпалил одним духом, будто заученное наизусть:

— Две литры водки и буханку хлеба, ни больше ни меньше.

— Ты уж лучше все Пупышево у меня попроси…

— Пупышево себе оставьте, со всеми здешними бабами, а мне — две литры водки да буханку хлеба, ни больше ни меньше!

— Где я тебе два литра водки возьму?!

— Попроси у Малининой.

— А у Малининой откуда?

— Найдет. Жена начальника станции целую бутыль привезла, в ней до восьми литров. Ежели Малинина попросит, Пашков ей не откажет, это я точно знаю… Одним словом, значит, коли желаете — две литры водки и буханку хлеба, ни больше ни меньше.

При упоминании Малининой меня словно током ударило. Сожаление огнем охватило сердце. Я почувствовал себя, как человек, совершивший непоправимую глупость и кающийся в ней..

Всучив альбом изумленному Чигирину, я выбежал из комнаты, велев ему подождать меня здесь.

Сломя голову сбежал я по лестнице. Влетел в комнату, как сумасшедший. Я хотел просить прощения у Нины, расцеловать ее с головы до ног, объяснить, как все случилось…

Постель была пуста!..

Ошеломленный, я схватил лампу, поднял ее над головой, осмотрел все углы комнаты. Я так тщательно проверял каждый метр, словно искал не женщину, а маленькую пуговицу.

В комнате не было никого.

Я выбежал в коридор, осмотрелся, прислушался. Тишина и пустота…

Я снова оказался на втором этаже. Выходная дверь была полуприкрыта. За дверью был непроглядный мрак.

Влетевший в дверь вихрь ожег мне лицо, швырнув в меня горсть холодных дождинок.

Ветер задул лампу, и по эту сторону дверей тоже наступила тьма.

В сердце моем тоже воцарился мрак…

Я изо всех сил размахнулся и швырнул лампу в темноту, зиявшую за дверью… Горячее стекло соскочило с рожка, стукнуло меня по кисти, обожгло…

Нина ушла…

Но не просто ушла: она ушла навсегда. Это я сразу же понял.

Мне хотелось бежать за ней следом, звать, кричать, но я почувствовал, что все это уже ни к чему.

Опустошенный, я побрел обратно, вошел к себе и бросился на постель.

От подушки и одеяла исходил слабый приятный запах. Этот знакомый запах еще более усугубил мою досаду, усилил боль. Меня охватило дурацкое желание все ломать, бить, крушить… Я как безумный сорвался с кровати и вновь выбежал в сени.

У входной двери стоял Чигирин.

— Убирайся отсюда, пока я не придушил тебя своей рукой! — заорал я на него, не узнавая собственного голоса.

Чигирин покорно втянул голову в плечи, торопливо перешагнул порог и исчез во мраке. Но напоследок он успел окинуть меня взглядом, в котором были и страх, и удивление.

Не отдавая отчета в том, что делаю, я снова помчался в свою комнату, стащил с себя сапоги и откинул одеяло, чтобы лечь, когда обнаружил собственную общую тетрадь в черном переплете, куда я записывал конспекты занятий по военной подготовке. Пошарив рукой, я обнаружил и карандаш.

Я удивился: как очутились здесь тетрадь и карандаш? И то и другое находилось в полевой сумке, а сумка висела на стене, в головах кровати.

Я встал. Чиркнул спичкой. Оторвав клочок от обертки пайковых галет, поджег бумажку и прочел в тетради написанные размашистыми крупными буквами слова:

«Я не думала, что так у нас получится. Быть с человеком такого переменчивого нрава — пытка. Если сегодня ты променял меня на альбом, завтра променяешь еще на что-нибудь. Мы, оказывается, совершенно разные люди и чересчур далеки друг от друга. Лучше нам сейчас же расстаться, чем мучить друг друга. Желаю тебе удачи. Обрети, что ищешь!.. Прощай. Нина».

Я думал, что сердце мое вот-вот выскочит из груди. Что делать, куда идти…