Михаил Коцюбинский - Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

  Если бы хоть на минуту
Снял с себя я этот панцирь,
Кровь бы хлынула потоком,
Жизнь моя оборвалась бы.

  В мире есть такие раны,
Для которых нет бальзама,
Для которых нет повязки,
Кроме панциря стального».

  «Господин, слова такие
Могут ранить даме сердце».
«Если есть у дамы сердце,
Пусть его сожмет покрепче».

Когда ребенком я была,
Мне сказку рассказали,
Лишь раз я слышала ее —
Забуду же едва ли.

Был деревенский мальчуган
Рассказчиком — и ясно,
Что в ней тенденции искать
Поэтому напрасно.

В своем рассказе сохранил
Он простоту святую.
(Моя ошибка, может, в том,
Что сказку я рифмую.)

Мы в садике сидели с ним
Вечернею порою,
В тот час, когда закат пылал
Пожаром за горою.

Вечерний ветер шевелил
Над головами грушу,
И что-то темное тогда
Нам волновало душу.

Прижалась к мальчику тогда
Я, как сестрица к брату:
И «барышне» и «мужичку»
Вдруг стало страшновато.

Нас все пугало: и трава,
Что тихо шелестела,
И леса дальнего стена,
Что от зари алела.

И даже в старой груше той
Мы друга не видали, —
Кто б мог сказать, о чем ее
Листочка! лепетали?

Но всех сильнее тополя
Страшили нас собою,
Что в длинный выстроились ряд,
Наверно, с целью злою!

Все это, уверял Лаврин
(Так мой приятель звался),
Растет на великане том,
Что с богом состязался.

Когда-то очень был силен
Тот великан, — недаром
Любые цепи разбивать
Он мог одним ударом.

Его осилить не могла
Ничья другая сила,
Но божья кара наконец
Пришла — и поразила.

За что — Лаврин того не знал,
Я спрашивала старых,
Но мне никто не объяснил,
За что такая кара.

Господь не сжег его огнем,
Громов не посылал он,
А только сном его накрыл,
Как мягким покрывалом.

Сон, говорят, есть божий дар,
Нет — божье наказанье!
Ведь великану этот сон
Принес одни страданья.

Лег отдохнуть он на часок,
А спит уже столетья,
Оброс землею и во сне
Все видит лихолетье.

То овладели им враги,
Охваченные злостью,
Пьют даром кровь его они,
Ему ломают кости.

Стянули накрепко его
Железными цепями,
К глубоким ранам, торопясь,
Припали жадно ртами.

До сердца самого не раз
Их проникали руки,
Но спит, как прежде, великан,
Хотя и терпит муки.

Когда ж болезненно во сне
Он брови вдруг нахмурит,
Шумят по рощам, по лесам
И по дубравам бури.

А если боль его доймет,
Слегка он шевельнется
И дрожь по телу пробежит,
Земля же содрогнется.

«Нас призрак этот не страшит!»
Враги ликуют хором.
Но стихнет скоро божий гнев,
Беда минует скоро.

И встанет великан тогда,
Расправит плечи снова
И разорвет в единый миг
Железные оковы.

Все то, что мучило его,
Вмиг станет горсткой праха.
Смолк мальчуган. Сидели мы,
Едва дыша от страха.

«Скажи, — спросила я, дрожа, —
Когда ж случится это?»
«Иль через год, иль через сто,
А может, до рассвета!»

Тут разом ветер налетел,
Деревья зашатались,
Как пташки вспугнутые, мы
Домой скорей помчались…

Любимый мой далекий край!
Страна моя родная!
Когда я вспомню про тебя,
Ту сказку вспоминаю.

Кто желает слушать сказку?
У меня она готова.
Но, пожалуйста, простите,
Что не все в ней будет ново.

Люди добрые! К чему нам
За новинками тянуться!
Иногда полезно очень
На былое оглянуться.

Нет! Никто нам не расскажет,
И таких рассказов нету,
Чтобы кто-нибудь не молвил:
«Э! Мы слыхивали это!»

Если все же интересно,
Эту сказку прочитайте,
Мне же вы не лавров пышных —
Хоть баранок связку дайте!..

  В дни былые, в дальнем крае…
Выбирайте сами место —
В сказке и в стихотворенье
Все возможно, как известно!..