Кнут Гамсун - Редактор Линге

Итакъ, Линге до самаго конца выказывалъ Илэну свое расположеніе. Онъ смѣялся про себя надъ этимъ «говорятъ». Это была его собственная выдумка: онъ придумалъ ее въ то время, какъ писалъ замѣтку; его шутка носила невинный характеръ, онъ сидѣлъ и смѣялся про себя. Его веселая натура постоянно прорывалась и сокращала ему многіе скучные часы.

Но наравнѣ съ этимъ онъ продолжалъ и свою серьезную дѣятельность; выборы въ стортингѣ были въ полномъ разгарѣ. Линге защищалъ точку зрѣнія крайней лѣвой съ такой смѣлостью, что «Норвежецъ» остался далеко позади. Ему помогалъ Андре Бондезенъ: молодой радикалъ, дебютировавшій, какъ поэтъ, приносилъ время отъ времени статью, полную силъ и чувства. Линге былъ очень благодаренъ за эту помощь, — самъ онъ не былъ такъ ловокъ, какъ прежде, и нуждался порой въ поддержкѣ. Его ловкость исчезла, его удары все больше и больше начали походить на удары «Норвежца»: никто передъ ними не отступалъ.

Какъ это случилось? Развѣ у него не было прежняго сильнаго убѣжденія въ правотѣ своего дѣла? Можетъ быть, онъ щадилъ себя и заботился о своемъ спокойствіи? Нисколько. Наоборотъ, Линге работалъ болѣе дѣятельно, чѣмъ когда-либо. Онъ работалъ теперь безъ отдыха, какъ будто всю свою жизнь никогда ни о чемъ другомъ и не думалъ, какъ только о томъ, чтобы лѣвая непремѣнно побѣдила на этихъ выборахъ. Никто не могъ жаловаться, что онъ слишкомъ мало вѣритъ въ этотъ вопросъ и не хочетъ защищать его; ежедневно въ «Новостяхъ» появлялась новая статья, относящаяся къ выборамъ. Только владѣлецъ желѣзныхъ мастерскихъ Биркеландъ былъ угрюмо-недовѣрчивъ и говорилъ: «Если Линге въ продолженіе десяти лѣтъ, не колеблясь, будетъ писать о самой крайней либеральной политикѣ, то и тогда я не буду увѣренъ въ томъ, что у него нѣтъ какой-нибудь скрытой мысли».

Но вѣдь Биркеландъ, несмотря на всѣ его качества, былъ однимъ изъ тяжелыхъ, неповоротливыхъ умовъ. Какъ часто онъ смотрѣлъ на Линге, широко раскрывъ ротъ, когда этотъ удивительный редакторъ съ поразительною легкостью шагалъ черезъ всѣ препятствія и со всякимъ вопросомъ могъ продѣлать всевозможные фокусы. Биркеландъ, конечно, не могъ поспѣть за нимъ, его голова была черезчуръ неповоротлива, и онъ постоянно повторялъ свое мнѣніе о десяти годахъ и скрытыхъ мысляхъ, которымъ, по его мнѣнію, все меньше и меньше вѣрили.

На дѣлѣ Линге показалъ, что его политическія колебанія не были серьезными; когда понадобилось, оказалось, что и онъ такой же норвежскій либералъ, какъ и всякій другой.

Развѣ его инстинктъ не одержалъ побѣды въ дѣлѣ Хойбро? Линге почувствовалъ, что Хойбро одинъ изъ тѣхъ людей въ обществѣ, съ которыхъ нужно снимать маску, и лишь нѣсколько намековъ съ его стороны заставили его выдать себя.

Кромѣ того, онъ удивилъ всю страну своимъ спискомъ предложенныхъ въ жюри — и это за нѣсколько дней до выборовъ. Эта выходка вызоветъ всеобщее вниманіе, а люди опять скажутъ, что Линге можно во многомъ упрекнуть, но онъ не имѣетъ равнаго себѣ. Линге при мысли объ этой новой побѣдѣ самодовольно потиралъ руки. Это давало его фантазіи новые планы, новые сюрпризы. И его-то хотѣли свергнуть? Никогда, никогда!

— Войдите!

— Посланный отъ лѣвой; письмо, — просятъ отвѣта.

Линге пробѣжалъ письмо и сейчасъ же отвѣтилъ. Союзъ лѣвыхъ хотѣлъ напечатать нѣсколько его избранныхъ статей отдѣльно, распространить ихъ по странѣ во многихъ тысячахъ экземпляровъ. О, пожалуйста! Разумѣется, онъ съ радостью даетъ на это свое согласіе, — статьи въ ихъ полномъ распоряженіи, и онѣ будутъ напечатаны даромъ, ради блага отечества. Онъ далъ посланному крону; это былъ еще очень молодой парень съ голубыми глазами; вѣроятно, онъ никогда прежде не видѣлъ Линге въ его креслѣ.

— Вотъ! купи себѣ книжку съ картинками.

Тронутый благодарностью молодца, Линге вскочилъ и отыскалъ среди бумагъ нѣсколько иллюстрированныхъ листковъ и журналовъ. Это письмо изъ союза лѣвыхъ въ данную минуту имѣло большое значеніе и радовало его. Его энергичная работа по выборамъ, наконецъ, была признана: союзъ не сталъ бы издавать статей «Новостей» отдѣльными экземплярами, если бы онѣ не заслуживали этого. Онъ хочетъ написать еще статью. Онъ сдѣлаетъ это сегодня же, матеріаломъ ему можетъ послужить статья шведскаго рейхстага.

Въ эту минуту въ дверь просунулась голова Лепорелло.

По всей вѣроятности было какое-нибудь спѣшное дѣло, разъ пришелъ Лепорелло. Линге не обращался теперь къ нему; онъ не пользовался теперь его помощью, какъ прежде; къ тому же онъ подозрѣвалъ его въ томъ, что тотъ наболталъ и выдалъ его Хойбро. Эта мысль возмущала Линге. Неужели онъ заслужилъ такую измѣну? Какъ-то разъ на улицѣ онъ увидѣлъ женщину, и его первой мыслью было пустить въ ходъ Лепорелло, чтобъ онъ освѣдомился о ней; но, къ счастью, онъ одумался и бросилъ лишь нѣсколько неясныхъ словъ. Во всякомъ случаѣ, никакого порученія Лепорелло онъ не давалъ. Впрочемъ, онъ вѣдь больше уже не юноша. Сорокъ лѣтъ, шутка сказать, — его горячность поостыла, а что осталось отъ нея, онъ употреблялъ на свой листокъ. Нѣтъ, правда, — съ нѣкоторыхъ поръ онъ началъ сидѣть дома по вечерамъ, прочитывалъ рукописи, снабжалъ ихъ заглавіями, примѣчаніями и занимался прилежно статьями и замѣтками. И къ утру бывала готова превосходная работа.