Кнут Гамсун - Александр и Леонарда

Была в наших краях протока Глимма. И жил в наших же краях цыган по имени Александр. С Александром мне довелось как-то беседовать в крепости Акерсхюс, куда его заточили за разбой. Недавно я прочёл в газете, что опасный преступник умер, не вынес душной тюремной камеры. А мне он поведал о том, как однажды погубил девушку… Сегодня я размышлял об этой истории и в смятении начал рассказывать её с середины. Лучше начать с самого начала.

В Нурланне [1] Нурланн — фюльке (область) на севере Норвегии. много рыбаков, зажиточных и победнее. Зажиточный рыбак — могущественный человек в здешних краях, у него кошельковый невод для ловли сельди, своя пристань и дом — полная чаша. Он ходит в просторной одежде добротной ткани, отчего кажется ещё более внушительным, — признак того, что в еде он себе не отказывает. Он с лёгким сердцем платит налоги — священнику и всем остальным, а на Рождество покупает целую бочку спиртного. Его усадьба всегда на виду, дом обшит досками и выкрашен в красный цвет, а оконные рамы и дверь — в белый. Его сыновей и дочерей сразу узнаешь в церкви по нарядной одежде.

Однажды на пристани вот такого рыбака Енса Олаи появился большой цыганский табор. Было это ранней весной. Цыгане приплыли на своей лодке, их вожак — старый Александр по прозвищу Перекати-поле был настоящий богатырь, ростом в три аршина. С лодки сошёл также молодой парень лет двадцати и прямиком направился к дому Енса Олаи попрошайничать. Это был молодой Александр. Случилось это всё в моём детстве. Мы, дети, узнали Александра, он играл с нами несколько лет назад, тогда он был младше и мы менялись с ним блестящими пуговицами и разными железными штуковинами.

Енс Олаи, человек гордый и степенный, никому ничем обязан не был, потому велел цыганам убираться восвояси; но Александр, дерзкий и бесстрашный, уступать не хотел.

— Ты можешь получить работу, — произнёс Енс Олаи.

— Какую работу?

— Будешь чинить котлы и кастрюли. Кроме того, помогать по хозяйству моей жене и дочери, когда мы, мужчины, уйдём в море.

Александр пошёл к лодке посоветоваться со своими соплеменниками. Вернувшись, он сообщил почтенному Енсу Олаи, что согласен поступить к нему на службу. Он, видно, сговорился со своим отцом — в этой усадьбе есть чем разжиться.

Прошло немного времени, Енс Олаи и его сыновья ушли в море, в усадьбе остались только его жена и дочь Леонарда. Ей было всего двадцать лет.

Молодой Александр вёл себя вполне пристойно. Он взялся приглядывать за коровами и лошадьми, лечил их от разных напастей. Вскоре жена рыбака начала выказывать ему своё особое расположение, хотя я ей было уже под сорок. Но цыган отшучивался, говоря, что в отцовской лодке у него осталась возлюбленная и ни о ком другом он не помышляет. Раздосадованная жена рыбака начала шпионить за дочерью, боялась, как бы у той чего не вышло с цыганом. Едва успел сойти снег, земля немного оттаяла, и она стала посылать Александра копать торф на болоте, подальше от дома. С болота, где он смиренно отбывал свою к повинность, доносились его непонятные песни. Он был рослый и могучий, этот язычник. Леонарда разговаривала с ним редко.

Леонарда разговаривала с ним редко, он вообще для неё мало что значил, она не забывала, её отец — сам Енс Олаи. Но весна — опасное время, и когда стало по-настоящему тепло, глаза у Александра засияли, как звёзды, и, проходя мимо Леонарды, он старался ненароком задеть её. Из её сундука каким-то непостижимым образом стали пропадать вещи, хотя замок на нём был исправный. Оказалось, что у него отстаёт дно, и Леонарда обвинила во всём Александра.

— Да не крал я ничего у тебя, — сказал он. — Но обещаю тебе, всё будет снова на месте, только не закрывай вечером дверь в свою спальню…

Она взглянула на него и произнесла:

— А не лучше ли завтра тебе убраться подобру-поздорову из нашего дома?

Но уж что-то, а просить цыган умеет, его алые губы, смуглая кожа и глаза могут обольстить кого угодно. Да и в любовных уловках он непревзойдён.

Как-то раз Леонарда сидела во дворе и вязала, а Александр, проходя мимо, произнёс:

— Позволь мне всё-таки остаться на торфяном болоте. Я буду стараться, и ни одной дерзости ты от меня не услышишь.

Она взглянула на него и почувствовала, как эти слова прямо пронзили её. Он снял картуз, она обратила внимание, что у него густая копна волос и красивый алый рот. Леонарда ответила:

— Ну да ладно.

Она склонилась над вязанием, щеки её пылали.