Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 15. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть третья

В области философии, богословия, права, истории одни признают, другие не признают свободы воли.

История <���для того, чтобы быть наукой, должна быть наукой опытной>, как опытная наука <���история> для разрешения <���вопроса> его имеет орудие, которого не имеют другие науки: опыт и наблюдения.

История не только может, не решая вопроса о том, свободна или не свободна воля человека, допуская оба явления, рассматривать эти свободные и несвободные проявления воли во времени

Зач.: Сама философия, богословие, право, сама история Вместо зач. вписано на полях , кончая: более или менее свободной.

Зач.: личной жизни

Зач.: человеческому мышлению

Зач.: описывать и наблюдать которые составляет ее задачу.

Зач.: или несвободна эта воля и вписаны след . шесть слов.

Зач.: это явление, допуская и то и другое и вписано окончание фразы .

Зач.: Как исторический, так и личный опыт показывают, что есть проявления воли, всеми признаваемые за свободные, и наоборот.

Когда Наполеон III в своей речи или записках говорит, что он, жертвуя своими наклонностями для общего блага, совершил такое-то действие, или когда я (вспоминаю) говорю, что я написал известные слова потому, что я из всего, что я мог написать, выбрал те слова, которые считал лучшими, и Наполеонов и мой поступок представляются несомненно свободными. Но если я описываю переселение народов, руководимое отчасти Аттилою, или вспоминаю поступок, совершенный мною в нервом детстве, когда я <���под влиянием одной жадности, без борьбы и выбора> съел стоявшие фрукты, и деятельность Аттилы, и моя представляются мне уже не столь свободными. Я вижу, что стремление народов с востока на запад имело другие причины, чем воля Аттилы, и что Аттила только подчинялся общему движению; то же самое я вижу и в своем детском поступке. Я вижу, что один мотив жадности руководил мною и что я без борьбы и колебаний, без заметного участия воли, поддался ему. Так что, не говоря об абсолютной свободе или несвободе, посредством наблюдения исторических явлений и личного опыта, мы придем к заключению, что существуют известные степени свободы (мнимой или действительной). Так [как] предмет истории есть выражение воли людей во времени, то, и наблюдая во времени большую или меньшую степень свободы, мы убедимся, что эта большая или меньшая свобода (или представление о ней) зависит от времени.

Как бы то ни было, как для философии, так и для науки права <���для богословия, истории>, для этики, <���для богословия даже> вопрос не решен. Каждый новый мыслитель передает следующему <���свои> только свои попытки, размышления, и следующий

Вместо зач. на полях вписан дальнейший текст до конца варианта.

Зачеркнуто: Итак, мы пришли к выбору: признать, что мнение [?] одного человека, или то, что мы называем волей, из событий, в которых принимают участие 1000000 людей. Действительно непонятно, чтобы один человек заставлял убивать друг друга 1000000 людей, но ясно, что 1000000 людей в своей деятельности могли увлечь деятельность одного человека.

Зачеркнуто: называемой историею. История новейшая как бы признает это, ставя свой идеал в личности; но идеал личный

Зач.: и главное

Зач.: Скажем le grand mot [великое слово] <���Весь>

Зач.: Мос[кву]

Зачеркнуто: Мне кажется, я свободен.

Зач.: неизбежно

Зач.: Сознание

Зач.: говорит Кант

Зач. есть тол[ько]

Зачеркнуто: как оно относится к божеству

На полях: Какие малости [?] божество, излишек свободы? Вопросы богослов[ия] стали прошлым, но в сфере [?] истории нет выбора.

Зач.: людей

Зач.: И стоит допустить (что и нельзя иначе) отсутствие произвола, и отпадают все бессмыслицы, и уничтожается тот произвольный критериум, который берет история. Непонятно, почему история не держится бессмыслицы и отвергает истину. На это 4 причины.

[гуманитарные:]

Зач.: уголовная