— Гельбке годъ назадъ чистилъ у васъ свои часы и если они отстаютъ теперь, то это ваша вина. Нѣтъ, въ самомъ дѣлѣ, когда-же свадьба?
— Скоро. Я полагаю, что къ сентябрю у насъ будетъ назначенная для женитьбы сумма въ тысячу пятьсотъ рублей. На прошлой недѣлѣ я получилъ готовое мѣсто для заводки часовъ въ одномъ пріютѣ, кромѣ того генералъ фонъ Пфифендорфъ поручилъ мнѣ выбрать ему хорошіе бронзовые часы для гостиной и здѣсь я буду имѣть рублей пятнадцать коммиссіи.
— Ну, Гельбке! Скорѣй крокетъ, крокетъ! — хлопалъ въ ладоши Грюнштейнъ. — А пока, гдѣ ваши дѣти? Я имъ принесъ изъ вашей аптеки ячменные леденцы. Густинька, Фрицхенъ! Da haben sie roстинцы.
Мадамъ Гельбке радостно улыбнулась, подвела къ Грюнштейну дѣтей и говорила:
— Кланяйтесь и скажите: благодарю, герръ провизоръ.
— А какъ идетъ у нихъ дѣло съ гимнастикой?
— О, Фрицъ совсѣмъ акробатъ, — отвѣчалъ за жену Гельбке и прибавилъ: — Амальхенъ! Ты не просрочь время. Въ три съ половиной часа они должны дѣлать четверть часа упражненія на трапеціи, а въ четыре часа имъ слѣдуетъ получить въ пищу казеинъ. Есть-ли для нихъ молоко?
— О, sei ruhig… Я не какъ ты… Я аккуратная мать, — отвѣчала мадамъ Гельбке. — Мои часы на шесть минутъ не отстаютъ.
— Aber, Amalchen… — хотѣлъ оправдываться Гельбке.
— Нечего, Амальхенъ! Ты былъ вчера въ городѣ и могъ повѣрить часы по пушкѣ. Наконецъ, вчера была суббота… Къ вамъ по субботамъ ходитъ въ контору для заводки часовъ часовыхъ дѣлъ мастеръ и ты могъ у него повѣрить свои часы. Гельбке! Ты перестаешь быть аккуратнымъ! — погрозила она ему пальцемъ.
Гельбке и Аффе устанавливали дуги крокета и вынимали изъ ящика шары.
— А апотекершнапсъ будете пить? Я принесъ апотекершвапсъ, — говорилъ Грюнштейнъ, вынимая изъ кармана аптечный флаконъ съ красной жидкостью.
— Нѣтъ, нѣтъ! Теперь нельзя! Гельбке и Аффе пили четыре шнапса за фрюштикомъ! — вскричала мадамъ Гельбке. — Они пили и такъ больше своей порціи. Я позволяю Гельбке пить не больше двухъ шнапсовъ по воскресеньямъ за фрюштикомъ. А это все Аффе виноватъ.
— Мамахенъ, мы пbли только три шнапса, а четвертый ты намъ не дала, — заискивающимъ тономъ сказалъ Гельбке.
— Врешь, врешь! Четыре.
— Я и Грусъ выпили сегодня тоже по четыре.
— Это не дѣлаетъ вамъ честь. А невѣстѣ Груса я скажу, чтобы она лишила его за это права три дня цѣловать ея руку.
Гельбке подошелъ къ женѣ и тихо сказалъ:
— Мамахенъ, вѣдь Грюнштейнъ угощаетъ, вѣдь этотъ шнапсъ будетъ даромъ. Позволь намъ выпить.
— Даромъ! Ты забываешь, что я должна подать колбасы на закуску. Вѣдь Грюнштейнъ безъ закуски пришелъ, — также тихо отвѣчала она. — А хлѣбъ?
— Полно, Амальхенъ… У васъ отъ фрюштика осталось десятокъ раковъ — вотъ мы раками и закусимъ.
— А порядокъ? Ты ни во что не ставишь порядокъ? А твоя печень? Вотъ ежели-бы ты былъ капиталистъ, то я позволила-бы тебѣ рисковать здоровьемъ. Ты долженъ беречь свое здоровье для жены и дѣтей.
— Душечка, вѣдь я застраховалъ для васъ свою жизнь въ пять тысячъ. Позволь, мамахенъ, выпить шнапсъ.
— Пей, но я буду сердиться, — отвѣчала мадамъ Гельбке и надулась.
— Есть разрѣшеніе на шнапсъ? — спрашивалъ Грюнштейнъ, слѣдившій за перешептываніемъ.
— Есть, есть! — радостно воскликнулъ Гельбке.
Появилась рюмка и тарелка раковъ.
— На травѣ будемъ пить, на травѣ… Садись всѣ на траву… Садись вокругъ, — командовалъ Аффе и весело запѣлъ:
«Bin ich in Wirthshaus eingetreten
Gleich einen grossen Kavalier,
Da lass icli Brodt und Braten liegen
Und ffreife nach den Korkenziher…»
— О, Аффе! Какой вы кутила. Я не люблю такихъ. Я удивляюсь, какъ вамъ ваша сестра позволяетъ, — погрозила ему пальцемъ мадамъ Гельбке.
Мужчины по очереди пили апотекершнапсъ.
— Восторгъ, что такое! — говорилъ Гельбке, проглатывая рюмку жидкости.
— На самомъ лучшемъ спирту и собраны всѣ травы, способствующія къ пищеваренію. Это жизненный элексиръ, — хвастался Грюштейнъ.
— Честь и слава провизору Грюнштейну! — крикнулъ Аффе.
— Удивительная крѣпость! — сказалъ Грусъ.
Мадамъ Гельбке продолжала дуться и шептаться съ сестрой Аффе.
— Мамахенъ! Мы такъ веселимся, а ты дуешься и разстраиваешь наше веселье. Полно, брось… Hier ist so gemüthlich, aber du… Ach, Schande…
— Sehr gemüthlich! Ausserordentlich gemüthlich! Еще… — кричалъ Аффе, подставляя рюмку и прибавилъ по-русски: — Русская пословица говоритъ: остатки сладки.
— Meine Herrschaften! Wollen wir noch выпивае'en, — предложилъ Грюнштейнъ, спрягая русскій глаголъ «выпить» на нѣмецкій манеръ. — Мадамъ Гельбке насъ проститъ. Она добрая.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу