Курбан Саид - Али и Нино [litres]

Кто-то коснулся моего плеча. Я поднял голову и увидел над собой улыбающееся лицо. Мне что-то сообщили, но я не разобрал слов. Я поднялся и, почувствовав на себе взгляд отца, медленно спустился по лестнице. Шторы в комнате Нино были задернуты. Я подошел к ее кровати. Глаза были переполнены слез, а щеки осунулись. Она тихо улыбнулась и произнесла на азербайджанском языке, на котором не говорила:

– Гыздыр, Али-хан, чох г’ёзаль бир гыз. О гядяр бяхтиярам — девочка, Али-хан, у нас родилась, очень красивая девочка. Я так счастлива.

Я взял ее за руку, и она прикрыла глаза.

– Не дай ей заснуть, Али-хан, она должна еще немного продержаться, – произнес кто-то за спиной.

Я стал водить пальцем по иссохшим губам Нино, а она, уставшая и умиротворенная, поглядывала на меня. К кровати подошла какая-то женщина в белом фартуке и протянула мне сверток. Это была крошечная, сморщившаяся куколка с крохотными пальчиками и большими бессмысленными глазами. Куколка заплакала. Лицо ее исказилось.

– Какая же она красивая! – восхищенно произнесла Нино и выпрямила ей пальчики, словно это была действительно кукла.

Я поднял руку и робко коснулся свертка, но Куколка уже спала, приняв серьезное выражение лица.

– Мы назовем ее Тамарой в честь гимназии, – прошептала Нино.

Я кивнул в знак согласия. Тамара – красивое имя и принято как у христиан, так и у мусульман.

Кто-то вывел меня из комнаты. Я столкнулся с любопытными взглядами. Мы с отцом под руку вышли во двор.

– Поехали в степь, – предложил отец. – Нино скоро можно будет спать.

Мы оседлали коней и поскакали диким галопом, рассекая желтые песочные дюны. Отец что-то говорил, но я не разбирал слов. Он, казалось, пытался успокоить меня, а я не мог понять почему. Гордость переполняла меня. Ведь у меня теперь спящая сморщенная дочь с серьезным выражением лица и большими бессмысленными глазами.

Дни проходили одинаково и своей похожестью напоминали бусины на четках. Нино кормила Куколку грудью, напевая ей ночами мелодичные грузинские колыбельные и задумчиво качая головой своему маленькому сморщенному подобию.

Со мной она вела себя надменно и даже немного жестоко: мужчина, не способный произвести на свет ребенка, покормить его грудью или даже перепеленать. Я проводил дни в министерстве, а она снисходительно звонила мне, чтобы поведать о великих событиях и поступках:

– Али-хан, Куколка смеется и протягивает ручки к солнцу. Куколка – очень смышленая, Али-хан. Я показала ей стеклянный шарик, и она разглядывала его.

– Послушай, Али-хан, Куколка водит пальчиками по животику. Она очень талантлива.

Пока Куколка водила пальчиками по животу и оживленно следила за стеклянным шариком, в далекой Европе играли в игры с границами, армиями и государствами. Я знакомился с отчетами на рабочем столе и рассматривал карты со спорными будущими границами. Таинственные мужчины с труднопроизносимыми именами собрались в Версале, чтобы решить судьбу Востока. Победителям безнадежно пытался противостоять лишь один седовласый турецкий генерал из Анкары. Даже несмотря на то, что европейские державы признали наш Азербайджан суверенным государством, я не мог разделить восторгов Ильяс-бека. Мне даже неловко было разочаровывать его новостями о том, что английские войска будут скоро навсегда выведены с территории нашей суверенной республики.

– Теперь-то мы уж навсегда освободимся от гнета, – кричал он радостно, – на нашей земле не останется больше иностранцев!

– Послушай, Ильяс-бек, – сказал я, подведя его к карте, – нашими настоящими союзниками должны быть Турция и Иран, которые сейчас бессильны. Мы повисли в воздухе: с севера на нас давят сто шестьдесят миллионов русских, жаждая поживиться на нашей нефти. Пока англичане находятся здесь, ни один русский, красный или белый, не осмелится пересечь наши границы. Но стоит англичанам покинуть нашу территорию, на защиту страны сможем встать лишь ты, я да немногочисленные войска.

– Ничего, – оптимистично качал головой Ильяс-бек. – Зато у нас есть дипломаты, которые заключат дружественные союзы с русскими. Армии нужно заниматься другими делами. Отсюда, – указывал он в южном направлении, – мы должны подойти к границе с Арменией. В этой области нас подстерегает беда. Уже есть приказ министра военных дел генерала Мехмандара.

Пытаться убедить его, что дипломатия может сработать лишь при наличии умело сформированных военных сил, было гиблым делом. Английские войска ушли из города, на улицах развевались праздничные флаги, а наши войска следовали к армянской границе. На станции Ялама, находящейся на границе с Россией, остался лишь пограничный патруль и несколько дипломатов. В министерстве велись переговоры с красными и белыми русскими, а отец вернулся в Иран.