Валерий Воскобойников - Довмонтов меч

А в этой давке терялось преимущество конников. Лошади оступались и, споткнувшись, валились на помятые тела, размахнуться мечом было тоже не просто — можно поранить своего же. Да и у Гердени в дружине были вовсе не малые дети. И когда прошла первая растерянность, когда они поняли, что ещё немного — и все они окрасят своей кровью воды реки, стали они сопротивляться отчаянно.

Всё же число их было раза в три больше. И хотя сотни две-три Довмонтовым воинам удалось вывести из боя, остальных ещё оставалось не меньше четырёх сотен.

Герденя тоже повёл себя неожиданно храбро. Вспомнив былые сражения, когда все они шли за Миндовгом, он отбил меч рослого воина, и ратники, что были на берегу, окружили своего князя плотным концом, помогли ему надеть доспехи. Новый воевода у него тоже оказался распорядительным. Выставив копья, ратники по его команде расширяли круг, а те, кто был в середине круга, наспех цепляли доспехи и выходили на помощь своим.

Уже и Довмонтовы воины, порубленные мечами, поколотые копьями, начинали отползать с боя.

И тогда Довмонт, рядом с которым всегда рубился десяток его любимых воинов, скомандовал:

— За мной! К их князю и воеводе!

Он понял: сумеет достать их мечом — будет и победа. Им удалось прорубить коридор среди рядов копьеносцев. Однако этот коридор быстро за ними сомкнулся. И теперь только от их умения да везучести зависела их жизнь. Промедли они — сомнёт их сотня Герденевых ратников.

На пути у Довмонта встал рыжебородый звериного вида ратник, он замахнулся копьём, но тут же меч Довмонтова воина отсёк ему руку, и копьё вместе со сжавшей его рукой, неуверенно вихляясь, немного всё же пролетело в сторону Довмонта, однако Довмонт уже не следил за ним и не видел, как упало оно на землю, потому что теперь он сам ударил своим мечом по сбившемуся набок шлему воеводы и успел добавить второй удар. Воевода, который специально заскочил вперёд, чтобы остановить движение прорубавшегося отряда, стал медленно сползать со своей лошади.

— Иди ко мне, Герденя! Я жду! — хрипло прокричал Довмонт.

Но неожиданно ратник слева с огромной силой бросил в Довмонта боевой топор. В последнее мгновение Довмонт успел прикрыться щитом и слегка лишь покачнулся от удара. А топор, прорубив насквозь щит, повис в нём, и у князя не было времени вытащить и отбросить его на землю. Этого ратника затоптали те, кто следовал за Довмонтом.

Теперь путь к Гердене был свободен. Он и сам почувствовал это, заметался, направил было свою мохноногую лошадь к воде, но понял, что в латах мгновенно пойдёт ко дну.

— Иди же ко мне! И пусть свершится над нами суд! — снова крикнул Довмонт.

Остальные телохранители Гердени из тех, кто не был порублен, расступились, образовав новый круг внутри внешнего. И Довмонту показалось: все, кто бился рядом, остановились, следя за начавшимся поединком.

Довмонт направил своего вороного верного друга на лошадь Гердени, и конь, словно мощный таран, ударил грудью и по ней, и по вражескому всаднику. Лошадь под Герденей зашаталась. Герденя в этот миг пытался замахнуться своим мечом, рука его нелепо задралась, конь Довмонта снова ударил по его мохноногой лошадке. И Герденя упал вместе с нею на заваленную стонущими телами землю, выронив меч.

Но тут же, высвободив ноги, он проворно вскочил и выхватил кинжал. Это был тот самый кинжал, который когда-то он так любовно гладил в доме у Довмонта. Тот самый, который Довмонт подарил ему, уступив словам Анны. А Герденя скоро и отблагодарил.

Теперь Герденя стоял хищно пригнувшись и, слегка раскачиваясь, метил в Довмонтова коня. Он был мастер по боям с ножами и не собирался считать свою жизнь законченной.

Довмонт тоже перенёс ногу через круп своего вороного и соскочил на землю. Не собирался он подставлять под кинжал друга.

— Ну давай же, иди! — крикнул он снова хрипло. И теперь уж точно прервалась вся битва на том и другом берегу реки. Все смотрели, кто упадёт, а кто выйдет живым из этого смертельного поединка.

В щите Довмонта по-прежнему торчал боевой топор, к тому же от удара лопнул ремень, притягивающий щит к локтю, и щит довольно неловко болтался на руке. Меч у него был слегка погнут, и большой точности князь от него не ждал.

— Зачем ты взял мою казну? Она мне досталась по закону. Мне её Войшелг отдал! — вдруг слезливо выкрикнул Герденя.

Он ещё считал себя несправедливо обиженным. И это даже слегка рассмешило князя. Но он не стал перечислять, нет, не обиды, а беды, несчастья, которые принёс Герденя его роду. Он ударил мечом раз, другой, целясь в оплечье, чтобы обессилить правую руку врага. Но Герденя удачно отразил удары щитом.