Бямбын Ринчен - Заря над степью

Но сколько ни грозил богдо, опутанные с головы до ног долговой кабалой нищие кочевники больше верили теперь слухам о том, что приближаются хорошие времена, что Тумурсана [112] Тумурсана, Амурсана — герои национально-освободительной борьбы монголов против маньчжурского ига. , лучший из лучших баторов, сын батора Амурсаны, в свое время бежавший в Россию, скоро вернется и освободит свой народ.

Начало года Белой свиньи было тяжелым и не предвещало ничего хорошего. В конце зимы года Железного пса [113] Год Железного пса — 1910 год. в некоторых хошунах от бескормицы пало много скота. Несмотря на это, ургинский амбань и улясутайский джанджин [114] Джанджин — командующий войсками аймака. объявили, что сбор налога нужно ускорить и что величину налога нужно определять по тому количеству скота, которое было записано прошлой осенью. Тем, кто задержит уплату налога, грозило строгое наказание. Выполняя это распоряжение, усердные сборщики налогов нагоняли страх на бедных аратов, ни за что ни про что избивали кнутами безответных ямщиков и безжалостно загоняли и без того отощавших к весне уртонских лошадей. Сборщики беспощадно выколачивали налог даже с тех айлов, которые потеряли в бескормицу почти весь скот. Араты говорили: "Как огонь лампады вспыхивает перед тем, как угаснуть, так и маньчжуры рассвирепели перед своей гибелью". А вслед бесновавшимся сборщикам налогов неслось: "Подавиться бы вам собачьими объедками!"

Все упорнее говорили в кочевьях о том, что близится конец ненавистной власти маньчжурского императора, который в глазах населения стал воплощением дьявола. Ходили слухи, что часть нойонов во главе с Ханд-ваном, издавна питавшим ненависть к маньчжурам, готовится отделиться от Китая. Только вот никак не договорятся, кто из них станет ханом Монголии!

С самой весны ламы и тайджи при всяком удобном случае стали внушать простым людям, что народ бедствует по вине жестоких маньчжурских чиновников и алчных китайских торговцев. А Ламын-гэгэн, благословляя своих шабинаров, пришедших к нему с дарами на молитву в среднем весеннем месяце, поучал:

— Страдания, упоминаемые в пророчествах богдо, не коснутся тех, кто посвятит себя и все свои помыслы освобождению родины от тяжелого иноземного ига, они не коснутся тех, кто строго будет следовать указаниям богдо-гэгэна, являющегося нашим наставником, творцом всеобщего счастья, верным оплотом религии.

При этом говорилось, что в интересах народа желтая религия не будет препятствовать, если управление государственными делами возьмут на себя ламы, и что скоро богдо-гэгэн будет главой и религии и государства. Именно в интересах религии и народа хутухта и перевоплотился в Северной Монголии восьмой раз. "Каждый из вас знает, — говорил Ламын-гэгэн, — предания наших отцов гласят: богдо Восьмой увидит избавление своей страны и своего народа от чужеземного маньчжурского ига и доживет до ста двадцати лет. Это время близко. Все верные шабинары богдо-гэгэна должны во всеоружии встретить новые свершения!"

— Шабинары! — призывал он молящихся. — Внушайте всем, что в час, предуказанный высшими ламами и мудрыми князьями, мы должны отдать все свои силы на избавление отечества от иноземцев и установление своего Монгольского государства. Разъясняйте народу, что счастье и благоденствие наступят лишь тогда, когда вместо иноверцев-маньчжуров, говорящих на чужом языке, монголами будут управлять единокровные и единоверные нойоны.

Богатства алчных китайских торговцев станут достоянием народа, а долги, накопившиеся за время маньчжурского господства, будут полностью списаны. Да будут счастливы все наши люди!

Ламы, прежде опиравшиеся на поддержку маньчжурских завоевателей, как только почувствовали, что ветер подул в другую сторону, стали выступать против своих прежних покровителей, боясь упустить выгодный момент и желая использовать всю силу своего влияния на народ. Ведь они всегда пользовались среди аратов большим влиянием. Ламаизм глубоко вошел в быт монгольского народа.

В каждой семье одного из сыновей отдавали в монастырь, и всю жизнь он проводил там в услужении. Не было в семье сына — значит, старший или младший мужчина в семье непременно должен быть ламой. Желтая религия Дзонхавы держала в своих путах аратов-скотоводов всю жизнь — от рождения до самой смерти, они были опутаны тысячью предрассудков, совершали тысячу религиозных обрядов по всякому поводу.