Бямбын Ринчен - Заря над степью

Подойдя к Ширчину, брат с важным видом передал ему повод и спросил:

— Ты тогда сказал дзанги о том, что я приезжал за тобой?

— Нет, не говорил, — спокойно ответил Ширчин.

— Не захотел? Побоялся? А почему? Ну что ты потеряешь, если уйдешь от своего дзанги? Хорошо, я сам пойду скажу ему, что увезу тебя, — проговорил юноша решительно.

Когда он зашел в юрту, Ширчин неслышно подошел к стенке и стал подслушивать разговор брата с дзанги.

— Ну, хорошо, положим, он согласится и ты увезешь его, — говорил дзанги. — Но будет ли ему у тебя лучше, чем у нас? Про тебя ходит дурная молва, говорят, ты любишь выпить, а к работе не привык, что ты чванлив и вообще пустой человек. Ты, я слышал, и к скоту-то близко подойти боишься. Что ж, ты хочешь заставить брата работать на себя, а сам по-прежнему будешь шататься по аилам?

В ответ гость что-то невнятно пробормотал.

— Вот и отец твой жаловался, что на ком тебя ни женили — и на богатой и на бедной, — все равно никакого толку, — сердито подхватила жена дзанги. — Сам идешь кривой дорожкой, а теперь и мальчишку хочешь сбить с пути!

В это время из юрты вышел дзанги.

— Этот человек утверждает, что он твой старший брат, — обратился дзанги к Ширчину. — Он говорит, что приехал за тобой. Подумай, стоит ли тебе уезжать от нас.

Я слышал, что человек он непутевый. Зачем же тебе идти к нему в пастухи? По государственному закону я твой хозяин, но человеческому — старший брат хозяин над тобой. Но как он может управлять твоей головой, если как следует со своей не справляется?

Внезапно Ширчина охватила тоска, вспомнилось детство, отец и мать, захотелось увидеть родное кочевье.

— Мпе так хочется побывать дома! А потом я вернусь… тихо произнес он.

— Как знаешь, — сухо проговорил дзанги. — Если думаешь вернуться ко мне, я дам тебе копя, но если уезжаешь совсем, пусть тебя везет брат.

Услышав эти слова, брат Ширчина вышел из юрты.

— Не беспокойся, — ответил он дзанги, — я найду, на чем тебя довезти. Подожди, я скоро вернусь. — Он вскочил на коня и куда-то ускакал.

— Хотелось бы мне посмотреть, какого коня он приведет. Разве что поймает в степи чесоточного верблюда. И зачем тебе с ним ехать?! — с досадой сказал дзанги.

Через некоторое время брат Ширчина вернулся. Он и в самом деле вел на поводу такого худого, облезлого верблюда, что на него жалко было смотреть.

— Садись на эту верблюдицу и поедем! — заторопил он Ширчина. — Да не забудь захватить одежду!

Ширчину было стыдно: слова дзанги начинали сбываться, ему действительно придется ехать на чужом верблюде, пойманном в степи. Он с тревогой подумал: "Теперь жена дзанги не отдаст мне овчинный тулуп, который она только что сшила для меня". Однако жена дзанги достала из сундука новенький овчинный тулуп и, передавая его мальчику, пожелала:

— Пусть хозяин тулупа переживет его! — А увидев, как хорошо он сидит на Ширчине, со вздохом добавила: — Хотела я сшить тебе к лету чесучовый дэл, да вот не успела. А жаль…

Ширчин, смущенно опустив глаза, попрощался с дзанги, с его женой и Цэрэн. Потом он подошел к еле державшейся на ногах верблюдице, заставил ее лечь, подостлал старенький дэл и уселся между тощих горбов. Брат потащил верблюдицу за повод.

Цэрэн что-то крикнула вдогонку, но стыд словно заложил уши Ширчину, он ничего не расслышал. Яростно нахлестывая кнутом верблюдицу, он старался как можно скорее скрыться с глаз.

Ехали почти весь день без остановки и только поздно ночью добрались до какого-то айла. Брат шепнул:

— Слезай!

Едва Ширчин отпустил верблюдицу, как она рванулась куда-то в сторону и тут же скрылась в ночной темноте.

— Теперь садись позади меня, не то тебя собаки покусают, — прошептал брат. Они подъехали к юрте. Из нее, услышав шум, вышла женщина. Она отогнала собак, пригласила путников в юрту и, вскипятив воду, напоила их чаем. Затем все улеглись спать. Рано утром брат разбудил Ширчина и послал его посмотреть коня.

Хозяин юрты, высокий черноусый мужчина, узнав, что Ширчин работал у дзанги, начал расспрашивать его о том, как ему там жилось.

— Я мог бы дать тебе коня, — сказал он, — но ведь твой брат человек ненадежный, у него в руках ничего не держится. Он может и не вернуть копя. У нас говорят: что волку в лапы, что твоему брату — все едино. А до дому ехать вам еще долго. Коня не гоните, под двумя седоками он быстро сдаст. Ведь он за эту ночь и не отдохнул как надо, травки не поел. Если поедете не торопясь, может, и спокойно до дома доберетесь. Тебе ведь некуда спешить — у брата еще наработаешься досыта, — хмуро проговорил хозяин и скрылся в юрте.