Бямбын Ринчен - Заря над степью

Юноша молча повернул коня и ускакал.

В конце осени в монастыре, где служил послушником сын старой Сурэн, вспыхнула эпидемия оспы. Собаки не успевали пожирать мертвых, и трупы валялись прямо на снегу за монастырем. Бродячие псы тащили в зубах обезображенные струпьями человеческие головы с выклеванными главами или полуобглоданные руки и ноги мертвецов. Страшная болезнь распространялась по всей степи. Во многих айлах вокруг юрт натянули черную веревку, что означало: входить нельзя.

Монастырские ламы денно и нощно читали священные книги, пытаясь отогнать нагрянувшую внезапно беду заклинаниями. Но эпидемия свирепствовала по-прежнему. Заболел и умер от оспы хувилган монастыря. Эта смерть повергла монахов в смятение. Они поспешно послали за ламами-лекарями из Южной Монголии, которые умели делать прививки против оспы. Веря, что заболевшим оспой вреден собачий лай, юрты для больных поставили у подножия горы, вдали от монастыря, чтобы туда не доносилось ни одного звука. Ламы из Южной Монголии приступили к врачеванию.

Прививки стоили дорого. У большинства скотоводов средств на их оплату не хватало, и они вынуждены были залезать в долги. Но богатые не любят давать в долг, если не уверены, что им успеют его вернуть. И многие вынуждены были отдавать в залог свое последнее имущество.

Желающих сделать прививку оказалось так много, что привезенных лекарств не хватило. Тогда ламы составляли на месте новые. Однако это многих свело в могилу. Среди заболевших оказался и сын Сурэн.

Худая весть обгонит любого скакуна. Вскоре до Сурэн донеслось, что ее сын при смерти, старушка бросила на произвол судьбы все хозяйство и поспешила в монастырь. Она неустанно заказывала молебны и богослужения ради спасения сына, она пожертвовала все свои деньги и почти весь скот. Но ничто не помогло.

Сраженная горем, измученная дальней, тяжелой дорогой, Сурэн сама слегла.

Джамба приказал Думе ухаживать за больной, но той ни к чему были лишние хлопоты. После каждой ночи, проведенной в юрте Сурэн, она рассказывала страшные истории:

— Старуха всю ночь говорит с покойниками. В бреду она зовет и вас. Мне тоже стали видеться каждую ночь страшные сны. Вот погодите, эта несчастная накличет на нас беду! Пока она жива, не лучше ли нам откочевать отсюда?

И Дума у говорила испуганного Джамбу уехать подальше от того места, куда стали наведываться посланцы Эрлика.

Сознание время от времени возвращалось к Сурай. Когда начали разбирать юрту Джамбы, она услышала, как закричал верблюд, которого принуждали лечь. Она облизала потрескавшиеся губы. Какая она стала легкая, прямо будто из воздуха, и почему ее то поднимает кто-то, то опускает вниз? "А, это мы перекочевываем на весеннее стойбище, и мою юрту вместе со мной погрузили на верблюда". Но вот она снова услышала, как разбирают соседскую юрту и как чей-то женский голос позвал Джамбу. "Что ж это происходит? — думает Сурэн. — Чей это голос зовет Джамбу? Какой он неприятный! Кто там ходит около двери? Тише, тише! Так можно и юрту перевернуть. Ведь она погружена на верблюда… А-а, это ты, сынок! Почему же твое лицо стало таким страшным, все в язвах? Ты еще не выздоровел?.." Сурэн металась в предсмертном бреду…

Через несколько дней проезжавший мимо Иван зашел в одинокую юрту Сурэн. Старуха была мертва. Она лежала, скорчившись, у самого тагана, сжимая в руках огниво и кремень. Сердце у Ивана сжалось, он понял: старуха с трудом выбралась из-под одеяла и подползла к тагану, чтобы разжечь огонь и погреться, но тут силы оставили ее.

Иван горевал о Сурэн. Она была его другом. Сколько раз, усадив его на самое почетное место, она угощала гостя молочной водкой!

Долго стоял Иван у бездыханного тела и накопец, перекрестившись, грустно проговорил:

— Бедная Сурэн! Вот какой оказалась наша последняя встреча! — Он снова осенил себя крестным знамением и, медленно пятясь, вышел из юрты.

О жестокий феодальный обычай! Уехать, бросить на произвол судьбы старого, больного человека! И нет никого, кто закрыл бы одинокой старушке глаза, кто прибрал бы тело.

Ветер раскачивал старенькую юрту. А когда от дождей сопрели скреплявшие ее веревки, она рухнула, похоронив под собою тело Сурэн.

Весной на том же самом сером коне к дзанги Соному снова приехал брат Ширчина. Выйдя его встретить, мальчик невольно усмехнулся: "А верно я угадал! У брата действительно всего один конь!"