Владимир Короткевич - Предыстория

Песней они встречали зарю и песней же провожали день. Но книг у них не было. Они появились бы тогда, когда народ их расчистил землю и сделал ее похожей на сад, и они создали бы их, пройди еще некоторый отрезок времени, еще отрезок безопасной жизни. Но случилось не то… А пока что их певцы довольствовались тем, что песни их поет народ, что песни их помогают ему в жизни и труде. Они жили, трудились, смотрели в женские глаза, ласкали детей, плясали с цветами в волосах, пели песни и, главное, беспредельно любили жизнь и человека. И старались сделать жизнь прекрасной.

Все было бы хорошо и безоблачно, если бы не пришли сильные и злые враги, извечные враги их, люди, закованные в железо. Самые старые деды уже не помнили их, но по их рассказам сразу узнали, кто они есть.

В один летний день, когда солнце уже скрылось за черной стеной бора, из леса выехали два всадника на измученных, словно покрытых мылом конях.

Их лица были коричневы, как кора, они обросли густыми волосами, и глаза из-под кустистых бровей смотрели, как гады, затаившиеся среди кустов.

Лица их пересекали белые полосы, которые иногда бывали у лесных людей, если на них нападали дикие звери и делали на теле раны, которые потом заживали. Кони были черные, покрытые сверху такой же черной броней, оставлявшей открытыми только их жилистые и массивные ноги.

Всадники тоже были закованы в железо, и руки их поэтому напоминали черное кольчатое брюшко змеи, на поясах были привешены такие ножи, какие показывали когда-то старцы, и другие, более короткие, с ручками из какой-то белой кости и золота, напоминавшими кресты. И такие же рукоятки были нашиты на плащах, небрежно ниспадавших с плеч. Они были усталы и, очевидно, долго ездили по лесу. Остановившись у крайней хижины, один, более высокий, грубо потребовал себе воды. Лесной народ всегда соблюдал закон приема гостей — они всегда принимали их хорошо, угощали всем, чем могли, даже неприятных им, как эти двое, ибо смертельной обидой для всей страны был плохой прием гостя. Они сняли заблудившихся странников с коней, усадили их за стол в саду, угостили плодами, свежим ржаным хлебом и медом с мелкими кусочками сот, душистым и пахучим, как цветы, но незнакомцы отодвинули это и потребовали хриплыми голосами вина. Повинуясь капризу гостей, они дали им столетнего меда, который они пили сами редко, ведь они были пьяны жизнью, природой и любовью. Гости начали пить и горланить песни. Один из них толкнул другого под бок и с наглым смехом указал на красавицу дочку хозяина, стоявшую невдалеке в белом платье и напоминавшую яблоньку в цвету. Изрядно пьяных железных людей усадили на коней, ибо они не пожелали проспаться на месте, и отправили восвояси. Они уехали, и хозяева облегченно вздохнули. Вскоре после этого лесорубы нашли невдалеке в лесу одного из гостей, низенького. Грудь его была пробита каким-то широким оружием, он уже начал гнить, и медведи съели те части тела, которые не были защищены железом. Это были плохие люди, если один товарищ убил другого. Следы от трупа вели к страшной «Волчьей трясине», которую люди пока еще не могли осушить. Без сомнения, второй в пьяном виде залез в болото, и оно засосало его вглубь вместе с конем.

Прошло много месяцев, прошел год, и все было по-прежнему тихо и спокойно. Так же рождались здоровые дети, так же любили друг друга люди, так же целовались в цветущих садах юноши и девушки, так же люди обуздывали силы природы, радовались солнцу и цветам, цветущим лугам, лесам, звенящим на рассвете птичьим трелям, так же смеялись дети, так же кипела их жизнь, такие же были деревни, утопающие в садах, и дома, обвитые плющом, такие же песни пела молодежь на отдыхающих вечерних улицах, когда последняя алая полоса заката угасала в синем ночном небе. И такие же были звезды в бездонной ночной вышине, и так же любили жизнь счастливые и здоровые люди. И это продолжалось до тех пор, пока в страну не вторглись враги.

Они появились из черной чащи леса, неизвестно откуда, как и те первые два, только на этот раз их было значительно больше, их было так много, что когда первые всадники проехали половину расстояния от хижин до леса, — хвост колонны еще терялся в лесу. Они были одеты в такую же железную одежду, кони ржали и храпели, и передний всадник держал в руке громадное алое полотнище с портретом какого-то человека в венке из колючек, а не из цветов, какие носили лесные люди. Они неслись, как буря, и черные кресты на их белых мантиях были похожи на пауков, зловещих и страшных. Пели рога, и эти люди производили какие-то странные крики, вроде: «Хух! Хух!»