Колин Маккалоу - Битва за Рим

Не любитель публичных выступлений, Сулла чувствовал усталость и напряжение. Но когда он остановился, чтобы дать глашатаям время повторить его слова, он справился с собой – никто не понял, что в горле его пересохло и колени дрожали. Он выглядел так, будто его не волновало, как поведет себя толпа.

– Я даже хотел уступить законно порученное мне командование в войне с царем Понта Митридатом Гаю Марию. Но пять легионов, составляющих мое войско, не желали этого. Я стою здесь не только как законно избранный старший консул, но и как законный представитель римских солдат. Они сами приняли решение идти в Рим. Это был их выбор. Не для того, чтобы захватить Рим, не для того, чтобы обращаться с римлянами как с врагами. А чтобы показать народу Рима, как они относятся к противоправному закону, вырванному у народного собрания оратором, намного более искусным, чем я, по наущению старого больного человека, который был некогда нашим героем. Однако прежде, чем мои воины получили возможность говорить с вами, им пришлось столкнуться со скопищем вооруженных негодяев, которые не позволяли им мирно пройти по городу. Это были банды головорезов, собранные из рабов и вольноотпущенников Гая Мария и Публия Сульпиция. Не добропорядочные граждане воспрепятствовали моим воинам войти в город, и этот факт о многом говорит. Уважаемые граждане Рима собрались сегодня здесь, чтобы выслушать меня. Я выставляю на ваш суд мои аргументы и аргументы моих солдат. И я, и они, мы просим только об одном. Не отнимать у нас то, что принадлежит нам по праву. Позволить делать то, что мы обязаны сделать по закону, – воевать с понтийским царем Митридатом.

Он набрал в легкие побольше воздуха, и, когда снова заговорил, голос его зазвучал громко и пронзительно, словно фанфара.

– Я иду на Восток, зная, что я здоров телесно и душевно, что я способен дать Риму то, чего он заслуживает, – победу над глубоко порочным чужеземным царем, жаждущим провозгласить себя царем Рима, который убил восемьдесят тысяч наших мужчин, женщин и детей, когда они из последних сил цеплялись за алтари, в слезах моля богов защитить их! На моей стороне закон. Я могу выразиться иначе. Римские боги на моей стороне. Римские боги почтили меня своим доверием.

Это была победа. Как только он сделал шаг в сторону, уступая место более искусному оратору в лице великого понтифика Квинта Муция Сцеволы, Сулла уже знал, что победа за ним. Потому что, несмотря на свою впечатлительность и слабость, которую они питали к серебряным языкам и золотым голосам, граждане Рима были разумны и рассудительны. Они видели очевидное и признавали здравые идеи, если они были преподнесены им дельно и убедительно.

– Я бы предпочел, чтобы ты нашел другой способ отстоять свои права, Луций Корнелий, – сказал ему Катул Цезарь, когда собрание закончилось. – Но я вынужден тебя поддержать.

– А разве был у него другой способ? – спросил Антоний Оратор. – Давай, Квинт Лутаций, назови хоть один!

Ответ последовал от его брата Луция Цезаря.

– Луций Корнелий мог остаться в Кампании со своими легионами и отказаться сложить с себя командование.

Цензор Красс фыркнул:

– О, конечно! И что, по-твоему, произошло бы, после того как Сульпиций и Марий собрали бы оставшиеся в Италии силы? Если бы никто из них не отступил, не сложил полномочия, началась бы настоящая гражданская война. Не война против каких-то италиков, Луций Юлий! Придя в Рим, Луций Корнелий тем самым сделал единственную вещь, которая помогла избежать военной конфронтации между римлянами. И тот факт, что в Риме не стоит ни единого легиона, стал главной гарантией успеха!

– Ты прав, Публий Лициний, – ответил Антоний Оратор.

На этом они закончили спор. Все осуждали тактику Суллы, но никакого альтернативного решения никто предложить не мог.

В течение следующих десяти дней Сулла и другие главы сената продолжали выступать с речами на Римском форуме, постепенно завладевая умами, склоняя на свою сторону римский народ. Их беспощадная кампания была нацелена на развенчание Сульпиция и мягкое отстранение Гая Мария как старого больного человека, которому следует уйти на покой и почивать на лаврах.

После скорых дисциплинарных казней за мародерство легионы Суллы вели себя безупречно и расположили к себе гражданское население. Их кормили и даже стали баловать, особенно после того, как прошла весть, что это та самая легендарная армия, сражавшаяся под Нолой, которая в действительности и выиграла войну с италиками. Сулла, однако, серьезно отнесся к вопросу снабжения войска, дабы не осложнять продовольственную ситуацию в городе, и оставил на усмотрение жителей баловство своих солдат. Но были и те, кто настороженно смотрел на воинов, помня, что они по своей воле пошли на Рим. Однако если раздражать их, открыто бросить им вызов, то может начаться массовая резня, вопреки всем прекрасным словам, сказанным на Форуме их командующим. Как-никак он ведь не отослал их обратно в Кампанию. Он держал их здесь, в Риме. А этого бы не стал делать человек, который отказался от намерения прибегнуть к их помощи при необходимости.