Колин Маккалоу - Битва за Рим

«Выпадало ли на долю еще какого-нибудь консула столько плохих вестей? – спрашивал себя Сулла. – Сначала резня в провинции Азия. Теперь очередной Сатурнин. Моя страна банкрот. Я только что подавил восстание, но моему имени в анналах уже уготован позор за то, что я распродавал государственную собственность. И никто не оценит моих усилий и того, что я справился со всеми бедами. А ведь я справлюсь».

– Будет сегодня contio ? – спросил он Помпея Руфа, в дом которого первым делом направился.

– Да. Тит Помпоний говорит, что Сульпиций собирается отобрать у тебя командование и передать его Гаю Марию.

Сулла застыл, даже его глаза, казалось, остекленели.

– Я консул, и ведение войны было поручено мне законно, – сказал он. – Был бы Гай Марий здоров, тогда другое дело. Но его здоровье подорвано. И лучше уже не станет. – Сулла раздул ноздри и продолжил: – Я полагаю, это значит, что Гай Марий решил поддержать Сульпиция.

– Так все думают. Марий пока не появлялся ни на одном из собраний, но я видел его приспешников за работой. В толпе, среди низших классов. Того безобразного мужлана, который руководит субурскими шайками, – сказал Помпей Руф.

– Луция Декумия?

– Да, его.

– Так-так-так! – Сулла оживился. – Это, Квинт Помпей, новая, доселе нам неизвестная сторона Гая Мария. Я не думал, что он опустится до того, что станет пользоваться услугами Луция Декумия. Боюсь, обсуждение в сенате его возраста и недугов заставило Гая Мария понять, что ему пришел конец. А он не хочет с этим мириться. Он хочет воевать с Митридатом. И ради этого готов на все, даже превратиться во второго Сатурнина.

– Быть беде, Луций Корнелий.

– Знаю!

– Нет, я имею в виду, что мой сын и сыновья других сенаторов и всадников собирают силы, чтобы изгнать Сульпиция с Форума, – пояснил Помпей Руф.

– Тогда нам с тобой лучше быть на Форуме, когда Сульпиций созовет народное собрание.

– С оружием?

– Ни в коем случае. Мы должны попытаться обуздать их законным путем.

Когда вскоре после наступления рассвета Сульпиций прибыл на Форум, стало очевидно, что до него уже дошли слухи о команде под предводительством сына младшего консула, так как он появился в окружении грандиозного эскорта, состоящего из молодых людей второго и третьего классов, вооруженных булавами и небольшими деревянными щитами. А чтобы защитить этот конвой, он окружил их полчищем, состоящим, похоже, из представителей пятого класса, бывших гладиаторов и членов братства перекрестков. На фоне этой толпы «телохранителей» маленькая армия Квинта Помпея Руфа выглядела беспомощной.

– Народ, – крикнул Сульпиций, обращаясь к собравшимся в комиции, наполовину заполненном его «телохранителями», – верховный правитель! Народ – так сказано – должен повелевать и властвовать! Удобная фраза, которой любят щеголять члены сената, фраза, которая всегда у них наготове, когда им нужны ваши голоса. Но она абсолютно ничего не значит! Пустые слова – просто насмешка! Какова ваша истинная роль в управлении государством? Вы во власти тех, кто вас созывает, народных трибунов! Не вы формулируете законы и выносите их на обсуждение. Вы здесь только для того, чтобы голосовать за законы, предложенные народными трибунами! А у кого под каблуком все, за несколькими исключениями, народные трибуны? У сената и всадников! И что делают с теми трибунами, которые объявляют себя слугами народа-правителя? Я вам скажу, что с ними делают! Их запирают в Гостилиевой курии и закидывают черепицей с крыши, превращая в месиво!

Сулла передернул плечами:

– Это объявление войны, не так ли? Он делает Сатурнина героем.

– Он делает героем себя, – ответил Катул Цезарь.

– Слушайте! – резко прервал их Мерула, фламин Юпитера.

– Пришло время, – продолжал Сульпиций, – раз и навсегда показать сенату и всадникам, кто является верховным правителем Рима! Поэтому я и стою здесь, перед вами, ваш защитник, поборник ваших прав, ваш слуга ! Вы только что освободились от груза трех страшных, полных тягот лет, когда на вас возложили непомерное налоговое бремя. Вы дали Риму бо́льшую часть денег для финансирования гражданской войны. Но кто-нибудь в сенате спрашивал вас, что вы сами думаете об этой войне с вашими братьями, италийскими союзниками?

– Но мы спрашивали! – мрачно вставил великий понтифик Сцевола. – Они желали этой войны больше, чем сам сенат!

– Сейчас они не настроены это вспоминать, – отозвался Сулла.