Колин Маккалоу - Битва за Рим

Заметив вражеские корабли, понтийцы приготовились к великому сражению. Но похоже было, что родосцы вовсе не собирались ввязываться в бой. Они покружили вокруг понтийских кораблей, ошеломив их своей скоростью, после чего развернулись и отступили, не причинив, в общем, особого урона, кроме того что пробили бока двум неуклюжим гигантам. Однако за это короткое время родосцы успели не на шутку напугать царя Митридата. Вообще-то, он первый раз участвовал в морском сражении. До этого он плавал только в Эвксинском море, где даже самый дерзкий пират никогда не посмел бы атаковать понтийский корабль.

Возбужденный и завороженный происходящим, царь восседал на своем пурпурно-золотом троне, пытаясь смотреть во все стороны сразу. Ему даже не пришло в голову, что он мог подвергаться опасности. Он сместился в левую сторону, насколько возможно, чтобы наблюдать за родосской галерой, легко скользящей по воде на некотором расстоянии от кормы его корабля, когда тот вдруг накренился, раздался звук ломавшихся, словно хворостинки, весел, смешавшийся с испуганными и отчаянными криками гребцов.

Он быстро справился с приступом внезапной паники. Но все-таки недостаточно быстро. В тот момент, когда его настиг смертельный ужас, царь Понта обмарался. Хлынувшая из него коричневая смердящая масса оказалась повсюду. Она залила расшитую золотом пурпурную ткань подушек, стекала по ножкам трона, ползла по его ногам, пятная гривы золотых львов на отворотах сапог, – образовала лужицы и зачавкала на палубном настиле вокруг ног, когда он вскочил. И деваться было некуда! Он не мог скрыть свой позор от изумленных слуг и свиты, не мог скрыть этого от моряков, которые инстинктивно подняли глаза, дабы убедиться, что их царь невредим.

Тут он понял, что корабль даже не получил пробоины. Одно из его судов, большая и неуклюжая гексера с острова Хиос, ударило, просчитавшись, бортом по его кораблю, в месте поперечного бруса, и срезало все весла на столкнувшихся боках обоих судов.

На лицах подданных было потрясение? Или удовольствие?

Глаза навыкате бешено сверкали, царь в гневе переводил взгляд с одного лица на другое и видел, как каждое лицо вспыхивало, затем делалось бесцветным, как кубок, из которого внезапно выплеснули вино.

– Мне плохо! – закричал он. – Со мной что-то случилось, я болен! Помогите мне, вы, глупцы!

Безмолвие лопнуло. Со всех сторон к нему бросились его люди, свежие одежды возникли, казалось, ниоткуда, двое особо сообразительных нашли бадьи и окатили царя морской водой. Холодная вода оказала отрезвляющее действие на царя, и его осенило, как выйти из этой отвратительной ситуации. Он запрокинул голову и разразился смехом:

– Шевелитесь, болваны, вымойте меня!

Царь подобрал золотые птериги и полы пурпурной туники, выставив напоказ свои могучие ляжки, крепкие ягодицы и мощное орудие, породившее полсотни ядреных, пышущих здоровьем сыновей. Когда нижние части царя были вымыты, нечистоты удалены, он скинул с себя всю одежду до последнего предмета и стоял теперь обнаженным на возвышающейся части кормы, демонстрируя своей ошарашенной команде, каким бесподобным был их царь. Он продолжал смеяться, отпускать шутки и периодически хватался за живот и стонал для пущего эффекта.

Но позже, когда родосская флотилия исчезла, оба понтийских корабля-гиганта разъединились, а слуги уложили чистые подушки на его тщательно отмытый трон, царь, облаченный в свежие одежды, жестом подозвал к себе капитана.

– Схватить впередсмотрящего и лоцмана, вырвать им языки, кастрировать, выколоть глаза и отрубить руки. А потом повесить им на шею чашку для подаяний и отпустить, – велел Митридат. – Такое же наказание должно постичь впередсмотрящего, лоцмана и капитана хиосского корабля. Все остальные на его борту должны быть казнены. И никогда-никогда не подпускай ко мне хиосца и не проходи поблизости от этого поганого острова! Понял меня, капитан?

Капитан сглотнул слюну, закрыл глаза:

– О да, великий царь! Я понял.

Он попытался совладать со спазмом в горле и героическим усилием воли выдавил из себя вопрос, который должен был задать:

– Не разрешит ли великий царь зайти в какой-нибудь порт взять еще весел? Без этого мы не можем двигаться дальше.

Казалось, царь воспринял эту новость спокойно. Он спросил вполне дружелюбно:

– Где ты советуешь нам пристать к берегу?

– В Книде или на Косе. Но не южнее.

Впервые после его публичного унижения в глазах царя сверкнул интерес к чему-то еще.