Джудит Керр - Как Бог съел что-то не то

Анна с удивлением обнаружила, что спор может разгореться из-за какой-нибудь мелочи, например из-за «Боже, храни короля» [13] Первая строка государственного гимна Великобритании. . А спор возникал всякий раз, когда включали радио, и казался неразрешимым.

Однажды вечером, когда после новостей по радио заиграли «Боже, храни короля», тетя Луиза вдруг вскочила с места и стояла до тех пор, пока музыка не кончилась. А потом заявила: все, кто остался сидеть, повели себя бестактно, они проявляют неуважение к приютившей их стране. Профессорская сестра возразила, что знает от сыновей: ни одному нормальному англичанину не придет в голову вставать, когда играют «Боже, храни короля», особенно у себя дома. Тут, как обычно, все разделились на враждующие партии и стали спорить.

Чтобы не участвовать в спорах, Анна старалась не оставаться в гостиной после выпуска новостей: именно в этот момент обычно исполняли «Боже, храни короля». Но дело осложнялось тем, что у тети Луизы полностью отсутствовал музыкальный слух. Она никогда не могла точно определить, действительно ли звучит «Боже, храни короля». Поэтому один раз она пыталась заставить всех встать, когда исполнялась песня «Правь, Британия!», и дважды – когда играли марш «Страна надежды и славы».

Кроме того, возникла какая-то таинственная ситуация, связанная с сахаром. Не нужно и уточнять, что все началось с жалобы старой дамы: будто бы ей стали давать меньше сахара. Сначала никто не обратил на это внимания. Но однажды утром за завтраком старая дама торжествующе воскликнула: вот! Теперь у нее есть доказательство!

Чтобы не возникало споров, порции сахара, масла и маргарина тщательно взвешивались и выкладывались на отдельные тарелочки. На тарелочках было написано имя «владельца». Каждый день Лотти приносила к завтраку поднос с этими тарелочками, и можно было съесть все сразу (устроить себе пир), а можно было растянуть удовольствие на несколько дней. Старая дама пошла на хитрость и пометила уровень в своей сахарнице карандашом. И вот, пожалуйста: сахара стало на целый дюйм меньше!

Заподозрив неладное, другие гости тоже пометили уровень сахара в своих сахарницах. На следующий день и в сахарнице профессорской сестры, и в сахарнице мужа рыжеволосой дамы сахара оказалось меньше, чем нужно. А сахарницы других гостей остались нетронутыми.

Разгоревшаяся следом ссора стала самой жаркой из всех, которые Анне довелось наблюдать. Рыжеволосая дама обвинила в случившемся двух мальчишек. Профессорская сестра в ответ принялась кричать:

– Вы считаете, что они могут обокрасть свою собственную мать?

(Анна подумала, что этот аргумент нельзя считать убедительным.) А тетя Луиза стала настаивать, чтобы профессор допросил слуг. В результате Лотти и Инга опять решили уволиться.

Тайна довольно скоро раскрылась: фройляйн Пимке, готовя пудинг, брала сахар из той тарелочки, до которой ей легче было дотянуться. Но все уже наговорили друг другу таких обидных слов, что не могли прийти в себя еще два дня. Махараджу, единственного из обитателей дома не участвовавшего в ссорах, это очень расстраивало. Они с Анной бродили по парку под мокрыми деревьями, и махараджа задумчиво рассказывал ей об Индии. Но холодный осенний воздух в конце концов загнал их в дом.

После истории с сахаром Анна решила вернуться в Лондон. Она сообщила тете Луизе о своем решении со всей тактичностью, на которую была способна.

– Маме нужна моя помощь, – объяснила она (хотя мама ничего такого не говорила).

И все равно тетя Луиза очень расстроилась. Ей не хотелось, чтобы Анна опять оказалась там, где бомбят. Кроме того, отъезд Анны мог расстроить фройляйн Пимке, которая уже привыкла к Анне. А что говорить о горничных? Если они и правда уволятся, тетя Луиза останется без всякой помощи. И как всегда, когда Анна уже стала сердиться, тетя Луиза обняла ее и стала причитать:

– Какая же я дуреха! Не обращай на меня внимания! – и настояла на том, чтобы Анна взяла у нее фунт стерлингов на дорогу.

У профессора в этот день не было дел в Лондоне, поэтому Анна поехала на поезде, и поездка заняла четыре с половиной часа вместо пятидесяти минут, как раньше. Анна нарочно не сообщила маме о своем возвращении, потому что в письмах они просили ее как можно дольше оставаться за городом. И Анна не хотела, чтобы ее стали отговаривать.

Поезд въехал в Лондон. Почти на каждой улице были разрушения – последствия бомбардировок. А в домах, стоявших вдоль железнодорожных путей, не уцелело ни одного окна. Здание вокзала Паддингтон потеряло крышу из закопченного стекла: над почерневшими балками виднелись небо и облака – странное зрелище! Между балками перепархивала стайка воробьев, время от времени слетая на платформу в поисках случайных крошек.