Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

Афридон оглянулся на старого князя и сделал знак в сторону. Из-за стены появились новые палачи с большой жаровней в руках. Иванэ поставили на колени и оттянули назад руки. Подручный палач схватил за седые волосы. Главный палач быстрым движением выжег старику глаза.

Царь Георгий до конца бесстрастно наблюдал за ходом казни. А тысячная толпа, подавленная созерцанием долгой кровавой расправы, по окончании молча стала расходиться с залитой кровью площади…

Заал Саварсалидзе окончательно слег. Неукротимый дух пребывал, однако, в его теле, изглоданном смертельной болезнью, и министру двора Афридону то и дело приходилось ездить за советами на дом к умирающему эджибу.

Сегодня оба царских сановника решали вопрос первостепенной государственной важности — участь царевича Демны, который продолжал томиться в Клде-карской крепости в ожидании приговора.

Приговор был утвержден царем Георгием, надо было приводить его в исполнение. Чиаберу нельзя поручать такое дело — все-таки он был воспитателем Демны. Царь хотел назначить исполнителем Заала Саварсалидзе, но тот был уже не жилец на этом свете. Оставался сам Афридон, и это возмущало незлого по натуре кипчака, который никак не мог прийти в себя после массовых казней в Самшвилде.

Саварсалидзе умел читать чужие мысли и превыше всего ставил государственные интересы. Слабым голосом он убеждал министра двора:

— Царевич изнежен, слаб здоровьем. Осада, тюрьма отняли его последние силы. Все согласятся, что не мог он выдержать сие!

Черные глаза Афридона смотрели угрюмо. Пощипывая редкую бороду, кипчак молчал.

— Поверь, патроно Афридон, так лучше будет. Если злосчастный царевич останется жив, не будет нам покоя от князей… — настаивал Заал.

Афридон вскочил со скамьи и, не попрощавшись с эджибом, ускакал в Исани. Немилосердно нахлестывая плетью коня, гневно бормотал: «Пусть этот издыхающий царский пес не рассчитывает на меня… Больше того, что написано в приговоре, я не выполню, провались все они к сатане!»

Демна давно уже потерял счет дням в своей темнице. О гибели рода Орбели ему сообщили сердобольные тюремщики, которые в общем хорошо относились к несчастному царевичу. Но и они ничего не знали о судьбе обеих княгинь. С тоской смотрел Демна через толстую решетку тюремного оконца на пламенеющий над горным хребтом закат. Предчувствие чего-то ужасного не покидало его, хотя Демна старался не думать о мрачном будущем.

Вечерело. Мрак сгустился по углам тюремной камеры. На небе замерцали первые звезды. Скоро тюремщики принесут скудный ужин. А там потянется нескончаемая ночь…

Загремели тяжелые засовы, со скрипом отворилась железная дверь. В темницу вошла группа людей в черных бурках, с окутанными башлыками лицами. Один из вошедших держал в руках большой потайной фонарь. Демна с испугом обернулся. Перед ним стоял хорошо ему известный по былым царским приемам приближенный дяди — кипчак Афридон. Загремев оковами, Демна с надеждой потянулся к нему, широко раскрыв молящие глаза. Афридон отступил на шаг назад и срывающимся голосом произнес:

— Царевич, выслушай волю царя царей!

Демна замер на соломе. Слабо звякнули оковы. Вот он, последний час смертного приговора!

— По решению Сааджо-Кари [74] Верховный суд в средневековой Грузии. ты приговорен за измену и мятеж к смертной казни. Но по неизреченной милости божьей и безграничному милосердию царя Георгия Великого тебе оставлена и сохранена жизнь. Только…

Не дослушав последнего слова, Демна обрадованно перебил кипчака:

— Когда же меня из темницы выпустят? Ведь дядя обещал…

Афридон продолжал с усилием:

— Молись Богу, царевич! Побольше молись. Я подожду.

Демну передернуло от этих слов. Он горестно закричал:

— О чем мне еще молиться? Я и так все дни и ночи в молитвах! Ты ведь сказал — жизнь мне сохранят!

Афридон угрюмо проговорил:

— Приказано ослепить тебя, царевич, и… — кипчак с трудом закончил: — …оскопить.

Демна наконец понял. Закрыв глаза ладонями, он долго молчал. Кипчак терпеливо стоял, ожидая. В темнице было слышно лишь прерывистое дыхание царевича. Но вот исхудалое тело в лохмотьях выпрямилось.

— Расчищаете Тамар дорогу к трону? Что ж, убивайте!

Афридон сделал знак и отвернулся лицом к стене. Двое в черных бурках бросились к царевичу и грубо повалили на солому…

В Зеленом монастыре несчастная Марине оставалась недолго. Накануне казни ее близких в келью, где она находилась под неусыпным наблюдением добродушной толстой инокини, вошла настоятельница обители. Немало добра в свое время перепало в цепкие руки матери Саломэ от княжеского рода Орбели. Игуменья этого не забывала. Но, осторожности ради, была внешне строга с узницами-княгинями.