Григорий Магарыч - Я - Роран. Книга 1

Я раскрыл глаза. В голове стоял гул. Сердце взволнованно колотилось.

«Итак, это мой три тысячи двести тринадцатый день заточения…» — напомнив себе по старой привычке, провел камнем по бетонной стене запертого помещения, оставляя на ней еле заметную отметину.

Я Йокагами Кисимото. Сорок шесть лет отроду, либо сорок пять, точно не припомню. Время в неприступном Алькатрасе пролетает незаметно.

Нет, я не тот человек, которого заперли по ошибке. Меня не подставляли и не предавали. Я заслужил то место, в котором нахожусь десятый год. Тридцать с лишним лет я жил славной жизнью, но произошло то, что изменило меня, заставило совершить немало преступлений, за которые я полностью готов престать перед ликом смерти.

Почему заслужил? Да потому что руки мои по локоть в крови, смыть которую невозможно даже после трех пожизненных сроков на этом острове. Я убил более полусотни невиновных людей, прежде чем смог добраться до человека, который ворвался в мой дом и безжалостно расстрелял мою жену, дочурку и сына.

У меня была семья. Красивая жена и прекрасные дети придавали мне смысл жить. Они погибли вместе с тем человеком, которым я был когда-то.

Получилось ли убить человека, который совершил это преступление? Нет. Тысячи часов обучения управлению собственной маной, тринадцать лет службы в элитных войсках и год на поиски мерзавца были затрачены впустую. Человек, убивший моих близких, оказался сильнее.

Каждый день, проведенный в заточении, я проживаю лишь с одной целью — завершить начатое, уничтожить мерзавца и умереть с улыбкой на лице. Но это лишь мои фантазии, так как из тюрьмы, которая расположена на острове, еще никто в истории человечества убежать не смог.

После того, как я был задержан, суд назначил мне смертную казнь, которая должна состояться через несколько минут. Совсем скоро…

Выдернув себя из глубоких размышлений, я проверил положение отбрасываемой мной тени, по которому я определял время. Проем, в который попадали лучи солнца, был размером с шарик для гольфа, поэтому было жутко сложно определить, какой сегодня час. Но у меня было время изучить данный вопрос и определять время в точности до минут, поэтому к смерти я был готов.

Что же. Через несколько минут состоится моя казнь. Все это время, сидя в четырех стенах, я накапливал ману. За девять с лишним лет ее скопилось достаточно для того, чтобы перенести свое сознание в тело любого другого человека в любом другом мире. Это давало надежду на то, что мне удастся вернуться и исправить все то, что произошло в моем мире.

Все, что нужно было — дать им спокойно убить себя. Об остальном я бы позаботился.

Страх перед ликом смерти был для меня чем-то интригующим и новым. Сердце стучало, ноги и руки приятно потрясывало от волнения и предвкушения чего-то увлекательного. Я продолжал сидеть и восполнять запасы энергии несмотря на то, что на поддержание жизни в последнее время уходило больше маны, чем мне удавалось восполнить.

«Сейчас…»

Долгожданный звук открывающейся двери стал бальзамом для моей души. Один из работников тюрьмы подошел ко мне с вытянутыми руками, держащими открытые наручники.

— Сегодня состоится твоя казнь, Йокогами… — разлетелись эхом по комнате его слова. — Тебе нужно пройти со мной. И, прошу тебя, давай без глупостей…

Я лишь кратко кивнул и покорно вытянул руки, позволив сделать с ними все, что нужно было работнику тюрьмы и параллельно готовясь к использованию своей маны.

Заключив меня в оковы, он помог встать на ноги, схватив под руку. Вместе мы вышли в длинный коридор, ведущий к месту, которого боялся каждый заключенный, чудом доживший до этого дня.

— Ты как себя чувствуешь? — прошептал полицейский с пониманием. О моей истории он узнал еще в первый год моего пребывания в этом месте. — Может, у тебя остался кто-нибудь из близких, кому могли бы весточку послать.

Я мотнул головой, приподняв уголки рта, дабы выразить улыбку. В течение восьми последних лет, проведенных в заточении, я не проронил ни слова, поэтому совсем разучился пользоваться собственным голосом.

— Ясно, я рад, что тебе дадут спокойно умереть, ведь ты мужик-то хороший… — с горечью в голосе пробормотал он.

Добравшись до открытой местности, мы пошаркали в сторону толстой бетонной стены, перед которой заключенных расстреливали и выбрасывали «за борт». Вот такой мне попался мир. Жестокий и старомодный. У нас смертная казнь проходила в основном таким способом.