Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга I

Душная ночь не принесла прохлады в Исанский дворец [47] Царский дворец был в Исани — нынешнем Авлабаре. , и царица Бурдухан напрасно пыталась уловить у окна свежее дуновение с Коджорских высот. Царь Георгий вернулся поздно вечером из очередного похода и, усталый, уснул в тронном зале на хорасанском ковре.

Красавице аланке было скучно в обширном дворце среди чужих людей и жесткого этикета чопорного грузинского двора. В Тбилиси все было иначе, чем в стенах родового замка, там, далеко в горах, близ нависших над лесистым ущельем ледников. Царь Георгий находился постоянно в походах и разъездах по обширному государству. Его женитьба на Бурдухан — дочери аланского властодержателя Худдана — была решена молодым царем скоропалительно, в одно из его посещений данников Дешт-и-Кипчака. Впрочем, она особенно и не удивила тбилисский двор. Грузинские Багратиды всегда опасались засилия алчной родни из местной знати и поэтому часто женились на чужеземных царевнах. Царскую семью беспокоило другое — отсутствие сына-наследника. И все чаще придворные, пугливо озираясь (у дворцовых стен были уши, а царь Георгий шутить не любил!), шептали, что брак монарха остается без божьего благословения. Попросту говоря, у царствующего Багратида не было ребенка мужского пола, а у амирспасалар Орбели подрастал царевич Демна… И не раз на пиру в Дорийском замке, при редких посещениях царя Георгия, юноша со страхом ловил тяжелый взгляд царственного дяди, невольно вспоминая загадочную смерть отца…

— Не спишь, дорогая Бурдухан? — вошла в покой сестра царя Русудан.

Поистине удивительной была жизнь этой необыкновенной женщины, воспетой великим Низами под именем принцессы Шамиры. Супруга двух державных властелинов — великого князя Киевского Изяслава Мстиславича, а затем — последнего «Великого Сельджука» султана Санджара, Русудан не провела и двух лет в браке с престарелыми мужьями. Теперь двухкратная венценосная вдова доживала свой век при дворе своего брата в Тбилиси. Следы редкостной красоты еще сохранились на лице сорокалетней статной женщины. Холодный блеск серых глаз свидетельствовал о незаурядном уме и сильном характере, а врожденная склонность к дворцовым интригам делала царицу опасной для врагов и ненадежной для друзей.

— Нет, великая госпожа, не спится мне…

— О чем, ма хур [48] Ма хур — мое солнце (осет.) . , мечтаешь?.. — продолжала Русудан тем же ласковым тоном.

Сегодня заловка была необычайно любезна с молодой женой царственного брата, к которому Русудан была очень привязана, хотя разделяла далеко не все его взгляды. При свете масляного ночника прекрасное лицо Бурдухан оставалось неподвижным.

— Вот вернулся наш Георгий снова победителем саркинозов, — продолжала Русудан. — И может быть, хоть теперь ты нас порадуешь долгожданной вестью? Немало времени прошло после рождения Тамар. А наследника у царя все нет. Ждем его, очень ждем…

Сладкая речь Русудан не смягчала холодного блеска серых глаз. Бесплодие невестки явно сердило сестру царя. Бурдухан продолжала молчать, лишь жгучие слезы вдруг подступили к печальным глазам аланки. При всей суровости характера царь Георгий до конца жизни горячо любил свою красавицу жену, даже поступаясь династическими интересами. Напрасно уговаривала Русудан. Никакие доводы не действовали — брат не соглашался на развод…

Русудан затронула больное место. Молодая женщина внезапно встала с кресла и, с низким поклоном в сторону Русудан, молча направилась в свою спальню. Стройная высокая фигура в тяжелом парчовом платье легко скользила по каменному полу. Сумрачным взглядом проследив за Бурдухан, Русудан зло пробормотала:

— Смоковница бесплодная.

Царь проснулся на рассвете от крика петухов. Поморщился, вспомнив, как вчера полезла наверх левая бровь у сестры, когда он приказал постелить себе на прохладном полу тронного зала. Георгий отлично понимал, что ему необходим сын-наследник. Но имеет же право на отдых человек после двухдневной скачки в горах (а другой езды он не признавал!), или же все время должен думать он о династическом кризисе?! Царь мрачно молчал, когда слуги помогали ему одеваться, еле кивнул головой эджибам на утренние приветствия и льстивые пожелания счастливого отдыха после ратных трудов. Скоро по дворцу пронесся испуганный шепоток: «Царь встал не в духе!»

Умывшись над серебряным тазом холодной водой и накинув легкий летний архалук, царь направился в покои Бурдухан в другом крыле дворца. Георгий был высок ростом, как отец его и дед, ходил быстро, и сопровождающие эджибы еле поспевали за ним.