Владимир Владыкин - Расслоение. Историческая хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965

* * *

С того заседания Политбюро ВКП (б) прошло немало лет; давно миновала война, послевоенная денежная реформа, несколько раз понижались цены на промышленные и продовольственные товары, хотя розничные цены так и не вернулись к довоенному уровню. Но эту меру народ всё равно встретил с одобрением, вот только бы снизить налоги. Георгий Максимилианович Маленков, став премьером, в своих первых поездках по стране об этом именно и слышал и своим помощникам приказал подготовить постановление о списании со всех недоимщиков сельского населения и дважды повысил закупочные цены, чего не делало ни одно советское правительство. Но это объясняется вовсе не гуманностью Маленкова, а желанием войти в историю вот таким милосердным правителем…

Впервые сначала коллективизации сельское население вздохнуло с облегчением, а совхозы и колхозы также впервые почувствовали, что могут стать прибыльными. Ещё лет пять назад Маленков, желая опередить Вознесенского и тем самым показать себя с точки зрения экономики здравомыслящим политиком. Но Сталин не поддержал Маленкова, который полагал, что вождь консультировался с его противником и пытался подорвать его, Маленкова, авторитет. Конечно, после войны, хоть и быстро было восстановлено разрушенное врагом народное хозяйство, тем не менее, такая мера, как снижение цен на продовольствие и промышленные товары и повышение закупочных цен для сельского хозяйства, будет преждевременной, что отлично понимал и Сталин, и Вознесенский. Но Маленков, желая укрепить к себе доверие вождя, рьяно убеждал Вознесенского, чтобы тот уговорил Сталина пойти на необходимые для него же меры, что укрепит авторитет партии в народе, который тогда, придавленный непомерно высокими налогами, низкими закупочными ценами, еле-еле сводил концы с концами. Деревня, в отличие от города, от ран войны оправлялась весьма медленно. А запрет абортов после войны резко поднял рождаемость, тогда как детские ясли почти не действовали, но это скоро было устранено. В село поехали, правда, в самые сильные колхозы, так называемые самостийные бригады строителей, которые народ метко окрестил шибаями. Вот тогда и возникла насущная необходимость объединить слабые колхозы с наиболее развитыми.

Второго апреля 1951 года появилось «Закрытое письмо ЦК о задачах колхозного строительства, в связи с укрупнением мелких колхозов». Конечно, это письмо появилось, когда Н. А. Вознесенского уже не было в живых по «Ленинградскому делу», которое, как уже знает читатель, организовал Маленков, находясь в сговоре с Хрущёвым, Булганиным и Берией, сумев убедить Сталина в необходимости этих репрессий по спасению советской власти и угрозе её перерождения в оппортунистическую контрреволюционную организацию….

Маленков знал мнение Вознесенского по вопросу укрупнения колхозов, который был категорически против этого, собственно, не то что бы совсем, Николай Алексеевич предлагал дать больше экономической самостоятельности, и не объединять мелкие колхозы, а подготовить современных специалистов, которые бы разбирались в свободной экономике. Вот тогда Сталин категорически возразил против предложения Вознесенского.

– Нам не нужны новые кулаки, – сказал сурово вождь, мы создали колхозный строй и будем его укреплять не пряником, а кнутом.

– Мы потеряем инициативу колхозников, и разучим их совсем самостоятельно работать на земле, что со временем приведёт к застою и падению урожайности, хоть сколько бы ни распахивали земель! – запальчиво возразил Вознесенский.

– Ничего, товарищ Вознесенский, мы усилим социалистическое соревнование, чтобы не потерять инициативу колхозников. Ми подключим кинематограф и создадим такие картины, которые зажгут сердца молодых людей, и они поднимут село своим гигантским энтузиазмом! И ни за что не допустим застоя! Я в 1927 году видел в Сибири русского твердолобого мужика, который плевал на интересы рабочего класса, прятал хлеб, чтобы рабочий не строил социализм. А значит, и не жил! Буржуазная зараза пришла с нэпом, к которой ви нас возвращаете, но она не спасёт село, а превратит в сплошное куркульство. А это семя вредное, кулаческие настроения ми и впредь будем вытравлять калёной сталью! Мужик по своей природе – отсталый консерватор! Так что ми найдём способ, чтобы он не терял инициативы…

Тогда Маленков первый захлопал в ладоши. А Вознесенский покраснел и опустил голову. Нет, ему отнюдь не стало стыдно, ему было как никогда горько, что он всегда верил в правоту Сталина, но в тот момент был близок к тому, чтобы подняться и уйти с заседания, тем самым показал бы, что он остаётся верен своим взглядам на село, невзирая на кардинальное расхождение со Сталиным. Ведь в лице его он видел олицетворение партии, авторитет которой для него был выше своих взглядов. И потому он не мог постичь то, почему Сталин хочет по-прежнему держать село в стальных рукавицах, что оно должно только следовать его указаниям, но не здравому смыслу. В чём же дело? Маленков же ему представлялся безграмотным экономистом, который прочно встал на стезю популизма, имея поверхностное понятие о её сущности.