Мор Йокаи - Сыновья человека с каменным сердцем

– Знаю.

– А стоит мне произнести его имя, как мгновенно вспыхивает, точно алый цветок. Что бы я о нем ни говорила – хорошее ли, дурное, – ничего не помогает: из нее и слова не вытянешь!

– А он? Как он держит себя с ней?

– Уж будьте покойны, я глаз с него не спускаю. Удивительно осторожен. Стоит ему встретиться где-нибудь с Эдит, как лицо его тут же каменеет, он не смотрит ей даже в глаза и здоровается только кивком. Двумя словами не перекинется с ней. Это я замечала не раз.

– Бедная Bakfisch! Надо доставить ей какую-нибудь радость, Бетти! Завтра же она получит новое платье! Портной испортил мне вечерний туалет. Для нее он сойдет.

Мадемуазель Бетти засмеялась.

– Розовое, гипюровое? Но ведь это же бальное платье?

– И прекрасно. Оно ей будет впору. Вот обрадуется, бедняжка! Скажи ей что-нибудь в таком роде: до сих пор, мол, ее игнорировали потому, что считали ребенком. Но теперь она уже выросла и стала барышней. Мы научим ее танцевать, играть на фортепьяно, петь.

– Вы это серьезно?

– Ты ей так именно и скажи. Мы. мол, введем ее в общество и представим всем как члена нашей семьи.

– Если я ей вечером это сообщу, она до самого утра не даст мне спать: всю ночь будет болтать. Особенно ей хочется научиться петь.

– Бедная Bakfisch! Право же, доставим ей эту радость.

…О жестокосердная Иезавель!

Несколько дней спустя Рихард получил приглашение во дворец Планкенхорст. Устраивался узкий семейный вечер: состоится партия в вист, будет чай, Альфонсина что-нибудь споет.

Рихард с радостью принимал теперь любое приглашение в этот дом, какая бы скука ни ожидала его там.

Он уже больше не бравировал опозданием на вечера к дамам Планкенхорст, а скорее предпочел бы передвинуть вперед стрелки своих часов, чтобы оправдать перед хозяйками дома свой слишком ранний приход.

Так было и на этот раз.

В прихожей лакей принял из его рук отстегнутую саблю и шинель; на вешалке не висело еще ни одного пальто.

– Выходит, я раньше всех? – спросил офицер.

– Так точно, – с улыбкой ответил старый слуга и раскрыл перед ним двери в зал.

Первая, кого Рихард увидел, была мадемуазель Бетти, – Я, кажется, слишком рано?

Она сделала ему реверанс и улыбнулась.

– Баронессы нет дома, но она скоро должна вернуться. Барышня – там; – и Бетти указала на соседнюю комнату.

Для Рихарда это не было новостью. Он часто заставал Альфонсину одну (разумеется, в обществе компаньонки) и привык с ней мило и непринужденно болтать. Рихард был превосходный собеседник. К тому же он сносно играл на фортепьяно и пел.

Из внутренних покоев до него доносилось чье-то пение. Рихарду показалось, что голос был более сильный и звучный, чем голос Альфонсины, чье пение ему не раз приходилось слышать. «Видно, – думал он, – люди поют лучше, когда они одни и полагают, что их никто не слышит».

Рихард заглянул в комнату, откуда доносилось пение, и на миг замер от неожиданности.

За фортепьяно сидела не Альфонсина!

В первую минуту Рихард не поверил своим глазам!

То была Эдит в необычном для нее бальном наряде, с дорогими украшениями в волосах. Она была одета в розовое вечернее платье с большим вырезом, который открывал ее красивую шею и нежную линию плеч. Она пела какой-то народный романс, пела безыскусно, но необыкновенно душевно и звучно, нажимая одним пальцем на клавиши фортепьяно, как это обычно делают новички, В комнате она была одна.

Рихард долго смотрел на бегавшую по слоновой кости инструмента очаровательную ручку, но внезапно Эдит отвела взор от фортепьяно и взглянула на вошедшего.

В первую минуту она инстинктивным движением прикрыла рукой грудь: девушка еще не успела привыкнуть к своему новому наряду. Но уже в следующее мгновение Эдит подумала о том, что этого не следовало делать, и убрав руку, встала и шагнула навстречу склонившемуся в поклоне Рихарду.

Лицо ее горело, сердце сильно колотилось, голос едва повиновался, когда она пролепетала, обращаясь к молодому офицеру:

– Баронесс нет дома.

Рихарду стало жаль ее.

– Вашей кузины тоже нет? – спросил он.

– Они ушли вместе, Их неожиданно пригласили во дворец. Они вернутся очень поздно.

– Мой брат здесь не появлялся?

– Он был, но давно ушел.

– Разве баронесса не говорила, что ждет гостей?

– Она приказала лакею оповестить всех приглашенных о том, что назначенный прием откладывается на Завтра.

– Странно, почему он мне этого не сказал, когда я раздевался. Простите, мадемуазель Эдит, что я вас обеспокоил. Прошу вас передать мой привет баронессе и вашей кузине.