Мор Йокаи - 20 000 лет подо льдом [Забытая палеонтологическая фантастика. Т. XXIII]

В честь наших знаменитых путешественников к Северному полюсу было дано в обеих столицах нашего соединенного государства Австро-Венгрии несколько торжественных пиров.

На последнем из них один из чествуемых, под влиянием разверзающего сердце и уста виноградного сока, сознался, что на оставленном в полярных льдах корабле «Тегетгоф» был нечаянно покинут матрос по имени Пьетро Галиба, родом венгерец.

Дело произошло следующим образом.

Пожелав поскорее утишить боль в отмороженных руках и ногах, Пьетро Галиба так обильно натер их наркотическим бальзамом нашего славного соотечественника доктора Кепнеса, что заснул, должно быть, как камень в каком-нибудь углу корабля.

К несчастью, на следующее утро корабль уже двинулся в обратный путь, и при перекличке никто не обратил внимания на то, что одним человеком отозвалось меньше.

Недостающего человека хватились лишь на шестой день, и то только благодаря следующему обстоятельству.

У начальника экспедиции был запас колбасы длиною ровно в метр. Эту колбасу делили между матросами таким образом, что каждому из них позволялось откусить по куску от нее. Откусить сразу более четырех сантиметров никто не смел; поэтому, при известном числе матросов, одной колбасы должно было хватить без остатка на всех. Так всегда и было на «Тегетгофе»; но, когда пересели на лодки, капитан стал замечать, что от колбасы каждый раз оставался кусок в четыре сантиметра. Вот этот-то плюс колбасы и привел к открытию минуса человека.

После продолжительного совещания об этом обстоятельстве, пришли к заключению, что возвращаться назад из-за забытого матроса будет совершенно бесполезно. Ведь в течение пяти суток он неминуемо должен был уже умереть от голода и жажды, так как на корабле не было оставлено никаких припасов.

Решили объявить Пьетро Галибу умершим и назначить его вдове пенсию. Так и было сделано по возвращении в отечество.

Вдова бедного матроса, сделавшегося жертвой злоупотребления наркотическим веществом, так обрадовалась пенсии, что даже не полюбопытствовала узнать, когда именно, отчего и как умер ее муж.

Тем бы, казалось, и делу конец, но… Впрочем, это до следующей главы.

Всем известно, что дикие гуси имеют удивительную страсть к путешествиям. Эти пернатые существа шныряют буквально по всему свету, не исключая и обоих полюсов, с чисто гусиным упорством преодолевая всевозможные препятствия.

Недель шесть тому назад один буканиец, в квебекской провинции, застрелил дикого гуся. Принявшись ощипывать свою добычу, он очень изумился, заметив, что все хвостовые перья птицы были с двойными стволами. Он снял верхний ствол и увидал в нем тонкую, свернутую трубочкой пленку грязновато-коричневого цвета.

Убежденный, что имеет дело с гусем особого рода, добросовестный буканиец снес его в Квебек и подарил живущему там знаменитому естествоиспытателю, доктору Смоллису.

Наш славный ученый тотчас же понял, что этот гусь играл роль почтальона и что пленки, находившиеся в верхних, свободно насаженных стволах хвостовых перьев, представляют собою тоненькие листочки коллодиума, покрытые сильно уменьшенными фотографическими снимками с какой-то рукописи.

Не теряя даром времени, доктор Смоллис немедленно же воспроизвел эти снимки на белой бумаге, для чего послужил ему солнечный микроскоп, увеличивающий в две тысячи раз.

Но кто опишет отчаяние почтенного ученого, когда он открыл, что рукописи были написаны на языке, не похожем ни на один из известных ему языков цивилизованных народов!