Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

Я долго успокаивал себя и только потом постучал в дверь.

— Входи, маленький бесенок! — крикнула Яо У. Как мне послышалось, ее голос был теплый и мягкий. Два слова «маленький бесенок» уже больше не казались мне пренебрежительными, а содержали оттенок шутливости.

Я открыл дверь и увидел, что обе они сидели на кроватях, откинувшись назад на свернутые одеяла и свесив ноги. Чжан Сань, глядя в зеркало шкафа, расчесывала волосы. Чжан Сань взглянула на меня, потом — на Яо У, сделала движение губами в мою сторону, пожала плечами и продолжала расчесываться.

Яо У рывком поднялась, с улыбкой на лице сказала мне:

— Проходи, маленький чертенок!

Я робко подошел к ней. Представ перед нею, я еще больше оробел.

Она, внимательно глядя мне в глаза, спросила:

— Ты почему покраснел?

— Я не покраснел, — промямлил я, заикаясь.

— Не покраснел? Покраснел как помада! Я ничего не сказал в ответ.

— Полон бодрости и энергии! — сказала Чжан Сань и посмотрела на меня, строгим тоном спросила, — Ты сейчас за дверью не подслушивал, о чем мы говорили?

— Нет, нет! — отрицал я растерянно.

Яо У, ничего больше не говоря и откровенно смеясь, взяла меня за руку и притащила к зеркалу, оттолкнув от него Чжан Сань.

— Может ты отойдешь?!

— Хорошо, хорошо, я отхожу! — Чжан Сань тоже засмеялась и отступила к своей кровати, села на край, открыла кожаный чемоданчик и стала любоваться находившимися в нем различными значками с изображением Мао. Она собрала ту коллекцию за время поездок.

Яо У открыла дверцу шкафа, сняла с вешалки китель военно-воздушных сил со срезанными петлицами с эмблемами командующего Мао, почти новый, затем закрыла платяной шкаф.

— Дарю тебе! — сказала она, — сейчас же надень, чтобы мы посмотрели!

— Мне не надо, ты же дала мне трикотажную нижнюю рубашку и трикотажные кальсоны. Если я возьму еще, то...

— Когда тебе дают, значит ты должен взять. Не можешь не взять! Я вынужден был принять его, в полном замешательстве надеть на себя. Она снова откинулась на кровать, опершись спиной на свернутое одеяло, скомандовала:

— Повернись!

Я послушно повернулся лицом к ней.

— Пойдет! Не мал, не велик, как раз впору, в нем у тебя настроение поднимется, — резюмировала она не то мне, не то кителю. Ее восхищенный взгляд был обращен то ли ко мне, то ли к кителю.

Чжан Сань однако даже не посмотрела в нашу сторону.

Яо У снова скомандовала:

— Развернись, маленький бесенок, посмотри на себя в зеркало!

Я четко исполнил ее команду.

В зеркале я действительно смотрелся очень солидно.

Лежа на кровати, она спросила:

— А как ты сам чувствуешь себя в нем? Маленький бесенок!

Я был в крайне затруднительном положении, застенчиво улыбнулся.

— Эй, мы, пожалуй, выйдем отсюда. Ты как, пойдешь вместе с нами? — объявила она Чжан Сань.

— Извини, сегодня я никуда не пойду! — лениво ответила Чжан Сань, по-прежнему перебирая в чемодане значки с изображением Мао. Она даже не подняла голову и не посмотрела ни на меня, ни на нее.

Яо У беззвучно засмеялась, обратилась ко мне:

— Тогда ты составь мне компанию, сходим в Хуацинчи! Там в свое время Чжан Сюэляном и Ян Хучэном был арестован Чан Кайши, стоит сходить! — она тут же сорвалась с кровати, оделась и, схватив меня за руку, вытащила из комнаты и отпустила руку только тогда, когда мы вышли из здания.

Настроение у нее было выше всякой нормы.

Когда мы возвратились из Хуацинчи, время шло — к вечеру. В пути туда и обратно она всячески проявляла знаки внимания, дружбы и старалась показать свою близость ко мне. Предложила пирожки с мясом, все время покупала мне минеральную воду, мороженое. Я, как опьяненный, вежливо, с радостью принимал ее дружбу и близость. В то же время сомневался: а не сон ли все это? «Великая культурная революция» — ведь это тоже сон. Великое шествие — тоже сон. Хуацинчи — это место из мира моих грез. Она — человек из мира моих сновидений. Все, все — сон.

Чжан Сань в комнате не было.

На столе лежал лист бумаги, на котором было написано: «Я, вероятно, возвращусь очень поздно. Желаю тебе сегодня хорошо развлечься».

Она взяла его, взглянула мельком и отложила.

В коридоре тишина. На всем этаже здания жили всего лишь они вдвоем.

Она по привычке легла на кровать, опершись спиной на свернутое одеяло, ноги свесила вниз, сказала сама себе:

— Я немного устала.

— Тогда я пойду, а ты отдыхай! Тебе не выключить свет? — спросил я.

— Не уходи. Подойди сюда, ко мне поближе, — попросила она.