Сигрид Унсет - Крест

– Великое зло навлекли бы вы оба на себя, если бы он нарушил свой обет, а ты воспротивилась воле своих родичей, – сказала Кристин.

Она стояла, опираясь на грабли, и глядела на молодую девушку. Какое кроткое и красивое личико у этого ребенка! И чудесные золотистые волосы, заплетенные в толстую косу.

– Я верю, что господь дарует тебе счастье, моя Турдис. Ладным и славным юношей кажется твой нареченный жених.

– Да, Ховард мне по сердцу, – промолвила девушка и вдруг залилась горючими слезами.

Кристин утешала ее словами, уместными в устах пожилой и рассудительной женщины. Но внутри у нее все стонало от тоски. Ах, как хотела бы она назвать это милое, здоровое дитя своей дочерью!

После свадьбы Ивара Кристин некоторое время оставалась в Рогнхейме. Сигне, дочь Гамала, не была красива и выглядела страшно изможденной и старой. Но она оказалась очень приветливой и доброй. Она, по-видимому, искренне любила своего мужа, а его мать и братьев принимала так, словно полагала, что они неизмеримо выше ее и сколько бы она ни почитала их и ни прислуживала им, всего этого будет недостаточно. Кристин была совершенно непривычна к тому, чтобы кто-нибудь хоть пальцем шевельнул, чтоб угодить ей. Даже когда она была богатой владелицей Хюсабю и распоряжалась бесчисленным множеством слуг, там не находилось никого, кто позаботился бы об удобствах и досуге самой хозяйки. Она сама не щадила себя, управляя работами на пользу всего семейства, и другим тоже не приходило в голову, что хозяйку следует щадить. Услужливые заботы Сигне о свекрови все время, пока та жила в Рогнхейме, были приятны Кристин. И ей скоро до того полюбилась Сигне, что так же горячо, как она молила бога о счастье Ивара в этом браке, стала она теперь молить всевышнего о том, чтобы Сигне никогда не имела повода раскаиваться, вручив себя и все свое имущество столь юному супругу.

Сразу же после Михайлова дня Ноккве и Бьёргюльф отправились на север, в Трондхеймскую область. Позднее Кристин слышала, что они в добром здравии прибыли в Нидарос и были приняты послушниками в монастырскую общину на Тэутре. Это было все, что она теперь знала о них.

И вот уже скоро год как Кристин жила в Йорюндгорде лишь с двумя остававшимися при ней сыновьями. Но ей казалось, что прошло гораздо больше времени. Год назад, в тот осенний день, когда она, проводив сыновей до самых Доврских гор, возвращалась домой мимо церкви и глядела вниз, на поля, столь густо окутанные покровом холодного тумана, что из-за него нельзя было разглядеть даже построек родной усадьбы, она думала: вот так же, наверное, чувствует себя тот, кто возвращается к дому своему и знает, что найдет там лишь пепелище и остывшие угли!..

И теперь, когда Кристин шла по заглохшей тропинке мимо развалин кузни, в нынешнем году окончательно скрытых за наступающей с луга буйной порослью желтого подмаренника, колокольчиков и мышиного горошка, ей представлялось, что она видит перед собой картину собственной жизни: разрушенный непогодой, закопченный, старый горн, в котором никогда уже не разведут огонь; пригорок, покрытый мелкими кусочками угля, и пробивающаяся повсюду на пожарище мягкая, нежная молодая трава. А в трещинах старого горна -там и сям ярко рдели красные пучки иван-чая.

Однажды, когда Кристин уже улеглась на покой, она вдруг пробудилась от шума: какие-то всадники въехали во двор усадьбы. Хлопнула дверь верхней горницы – Кристин услышала, как Гэуте громко и радушно приветствует своих гостей. Слугам пришлось встать и выйти во двор. Наверху послышались говор и топот ног – Кристин различила раздраженный голос Ингрид. Да, славная девушка, эта молодая служанка, уж она не допустит никаких вольностей с собою. Взрыв веселого молодого смеха был ей наградой за находчивые, язвительные речи. Фрида что-то вопила. Бедняжка, она так и не поумнела; ей было почти столько же лет, сколько и Кристин, и все-таки хозяйке по сей день приходилось опекать ее…

Кристин повернулась на постели и уснула.

На другое утро Гэуте поднялся с петухами. Обычно его утренний сон не был долог, даже если ему случалось выпить на ночь пива. Но гости вышли только к завтраку. Они остались в усадьбе на весь день. Приехали они частью по торговым делам, а частью по дружбе. Гэуте был необыкновенно гостеприимным хозяином.

Кристин позаботилась о том, чтобы друзьям Гэуте подали на стол все самое лучшее. Она не замечала, что молча улыбается шуму и веселью, которыми с приездом молодежи опять наполнилась старая отцовская усадьба. Но она сама мало беседовала с молодыми людьми и мало их видела. Впрочем, она заметила, что Гэуте был весел и обходителен.