Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

Но именно в его голове созрела эта затея, и именно его воля подняла на дело остальных. Никто из них не походил на бесстрашного пирата, а Фектор за свою полную приключений жизнь вообще никогда не использовал другого оружия, кроме клеветы и лжи.

В тот же вечер они отправились навестить Бамца на прау Никласа, которая после разгрузки кокосовых орехов вот уже пару дней стояла под мостом на канале. Они наверняка проходили мимо стоящей на рейде «Сисси» и, несомненно, с интересом разглядывали ее как свою будущую цель, свой крупный улов, le grand coup!

Жена Дэвидсона, к его великому удивлению, дулась на него еще нескольких дней, пока он не ушел в плаванье. Я не знаю, догадывался ли он, что, несмотря на свой ангельский профиль, она была упертой до одурения. Ей не нравились тропики. Мало того, что он привез ее сюда, где у нее нет друзей, так он еще и перестал к ней прислушиваться. Она предчувствовала несчастье и, несмотря на скрупулезные объяснения Дэвидсона, не могла понять, почему он пренебрегал ее чутьем. В последний вечер перед отъездом Дэвидсона она спросила его с подозрением:

«Почему тебе так приспичило пойти именно в этот раз?»

«Мне не приспичило, – возразил старина Дэвидсон. – Я ничего не могу поделать. Вместо меня пойти некому».

«Ах! Вот оно что, пойти некому», – сказала она, медленно отводя взгляд.

В тот вечер она была с ним так холодна, что Дэвидсон, из чувства деликатности, решил сразу с ней распрощаться и отправился спать на борт. Он чувствовал себя очень несчастным и, как ни странно, больше из-за себя, чем из-за жены. Ему казалось, что она скорее обиделась, нежели опечалилась.

Спустя три недели, набив старыми долларами порядочное количество ящиков (их хранили на корме, за железным засовом и висячим замком, в кладовке, люк в которую был расположен под столом в его каюте), так вот, собрав даже больше, чем он рассчитывал, Дэвидсон уже взял курс домой, когда оказался в устье той самой речушки, на берегу которой жил и даже, можно сказать, процветал Бамц.

Было уже поздно, и Дэвидсон, по правде говоря, не был уверен, стоит ли ему заходить в этот раз. Его мало заботил Бамц: он был человек падший, но не отчаявшийся. Ему было жалко Хохотушку Анну, но не более, чем она того заслуживала. Однако Дэвидсон был человек не просто добрый, но и очень деликатный. Он понимал, до какой степени эти люди зависят от него и как эта зависимость может проявить себя (если он не явится) в течение долгого месяца томительных ожиданий. Движимый отзывчивостью, в сгущающихся сумерках Дэвидсон повернул «Сисси» в сторону едва видного берега и осторожно повел ее через лабиринт отмелей. К тому времени, когда он добрался до истока, уже наступила ночь.

Узкая река темной просекой бежала через лес. Разглядеть ее вездесущие топляки было невозможно, так что Дэвидсон, разумно развернув судно и оставив достаточно пара в котлах, чтобы при случае его подтолкнуть, дал «Сисси» плыть кормой вперед по течению, бесшумному и невидимому в непроницаемой темноте и глухой тишине.

Плыть так пришлось долго, и, когда через два часа Дэвидсон подумал, что он, должно быть, уже поднялся до расчищенного места, поселение уже заснуло, и весь край лесов и рек тоже спал.

В глубокой тьме на берегу Дэвидсон заметил одинокий огонек и понял, что горит он в доме Бамца. Увидеть свет в такой поздний час было неожиданно, но это помогло ему сориентироваться. Аккуратно работая винтом и рулем, он подвел «Сисси» к пристани Бамца – хлипкому сооружению из десятка свай и нескольких досок, которым завязавший бродяга очень гордился. Двое калашей [44] Калаши – небольшой дардский народ, населяющий две долины правых притоков реки Читрал (Кунар) в горах провинции Хайбер-Пахтунхва (Пакистан). спрыгнули на пирс, потянули за брошенные с борта канаты, и «Сисси» причалила тихо, без единого зычного слова или маломальского шума. Она встала как раз вовремя: отлив начался еще до того, как судно должным образом пришвартовали.

Дэвидсон перекусил, после чего, выйдя на палубу, чтобы сделать последний обход, заметил, что в доме все еще горит свет.

Это было очень странно, но раз уж они не спали так поздно, Дэвидсон решил зайти к ним, чтобы сказать, что спешит с отплытием, и попросить весь ратанг, что есть в наличии, прислать на борт с первыми лучами солнца.

Не горя желанием подвернуть ногу, он осторожно ступал по шатким мосткам и пробрался через пустырь к лестнице, приставленной ко входу в дом. Это была слегка приукрашенная хижина на сваях, неогороженная и на отшибе.