Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

«У меня есть небольшая сумма, чтобы начать дело. Люди надежные».

На туземном прау он добрался до места, где его никто не знал, и своими мягкими манерами, а также искусством плести байки, от которых у местных дух захватывало, он сумел снискать расположение вождя.

«Совет Оранг-Кая дал мне пустой дом и сказал, что я могу оставаться здесь сколько захочу», – добавил Бамц.

«Соглашайся, Дэви! – внезапно взмолилась женщина. – Подумай о бедном ребенке».

«Видали этого типчика?» – спросил завязавший бродяга, и участие, которое послышалось в его голосе, заставило Дэвидсона смягчить взгляд.

«Да, я займусь этим», – сказал он. Он думал было выдвинуть условие, чтобы Бамц обращался со своей женщиной как подобает, но излишняя деликатность, а также убеждение, что слово людей его сорта ничего не стоит, остановили Дэвидсона. Анна прошлась с ним немного по тропинке, и все время взволнованно говорила.

«Это для малыша. Думаешь, я могла бы оставить его при себе, если бы мне пришлось обивать пороги в городе? Здесь он никогда узнает, кем была его мать. К тому же Бамц его любит. Он правда к нему привязан. Мне остается только благодарить Бога за это».

От одной мысли, что есть существо, падшее настолько низко, чтобы благодарить Бога за благосклонность и расположение Бамца, Дэвидсон содрогнулся.

«А ты уверена, что сможешь здесь жить?» – заботливо спросил он.

«А что? Ты же знаешь, я всегда держалась за мужчин несмотря ни на что, пока сама им не надоедала. Теперь взгляни на меня! Но в душе я такая же, как прежде. Я была честна с каждым из них, но мужчины почему-то всегда от меня уставали. О, Дэви! Как же Гарри мог меня бросить! Это он сбил меня с пути».

Дэвидсон сказал, что Гарри Ныряльщик умер несколько лет назад. Может быть, она уже слышала.

Жестом она дала понять, что слышала, и в молчании дошла с Дэвидсоном почти до самого берега. Потом она сказала, что их встреча напомнила ей старые времена. Она не плакала уже много лет. Она вообще не из плаксивых. Но когда ее снова назвали Хохотушкой Анной, она разрыдалась, как дурочка. По-настоящему она любила только Гарри. Остальные…

Она пожала плечами. Анна была верна сменявшим друг друга партнерам ее печальных приключений и гордилась этим. Она никогда не обманывала никого из них. О таком друге можно только мечтать. Но мужчины действительно от нее уставали. Они не понимали женщин. Она считала, что это в порядке вещей.

Дэвидсон пытался аккуратно предостеречь ее относительно Бамца, но она прервала его. Ей известно, что такое мужчины. Она знает, что такое этот Бамц. Но с ее сыном он ладит очень хорошо. И Дэвидсон с готовностью ретировался, сказав себе, что теперь уж бедная Хохотушка точно не питает никаких иллюзий. Она крепко сжала его руку на прощанье.

«Это ради ребенка, Дэви, только ради ребенка. Он ведь у меня такой умница, правда?»

– Все это произошло примерно за два года до того, как между Дэвидсоном и моим приятелем состоялся разговор в этой самой зале. Вскоре вы сами увидите, как людно здесь бывает. Каждый стул будет занят, и, как вы можете заметить, столы расставлены так близко, что спинки стульев почти соприкасаются. Ближе к часу здесь стоит гул от шумных бесед. Я не думаю, что Дэвидсон говорил очень уже громко, но, скорее всего, ему приходилось повышать голос, чтобы мой друг мог расслышать его через стол. И здесь по чистой случайности пара чутких ушей оказалась прямо позади стула Дэвидсона. Вероятность того, что у обладателя этих ушей в карманах было достаточно мелочи, чтобы здесь пообедать, – один к десяти. Но пара монет у него оказалась. Скорее всего, накануне ему удалось ободрать кого-нибудь на несколько долларов в карты. То был колоритный персонаж по имени Фектор – худощавый, низенький, нервный человечек с красным лицом и мутноватыми глазками. Он представлялся журналистом, подобно женщинам определенного толка, которые, оказавшись в участке, выдают себя за актрис.

Обычно он представлялся незнакомцам как человек, чье призвание – выслеживать и искоренять злоупотребления, где бы он их ни обнаружил. При этом он намекал, что за добрые дела ему приходится страдать. И действительно, его поколачивали, пороли плетьми, сажали в тюрьму и гнали с позором отовсюду, от Цейлона до Шанхая, а все за профессиональный шантаж.

Для таких делишек, полагаю, нужен быстрый ум и острый слух. Вряд ли он подслушал все, что Дэвидсон говорил о своей экспедиции по сбору долларов, но он услышал достаточно, чтобы напрячь извилины.