Наоми Френкель - Дом Леви

Начинается парад гостей к праздничному столу: Гейнц ведет под руку тетю Финхен, а Эдит – дядю Германа, Лео и Филипп подхватывают кудрявых девиц, дед – тетю Розу. А дядя Альфред идет рядом с бриллиантовым крестом тети Регины. Господин Леви кланяется вегетарианке Елене, которая полна гордостью, что рука ее сплетена с рукой любимого дяди. Всю эту уважаемую процессию замыкают Фердинанд, которому Фрида наказала следить за детьми во время трапезы, Франц впереди него, Иоанна и Бумба – по бокам. Мелодия определяет ритм движения процессии семьи Леви к своему празднованию.

Длинный праздничный стол накрыт в большой столовой с красными бархатными портьерами, блики света играют на темных дубовых стенах. Горящие глаза молодой женщины глядят на всех поверх камина. Посреди стола сверкают канделябры бабушки, в которых пламенеют высокие белые свечи. Около хрустальных рюмок – карточки с именами: карточка Гейнца – во главе стола, справа от него – отца, слева – деда. Именно он определил этот порядок. Троих Леви дед решил выделить сегодняшним вечером. У стен, с двух сторон стола, стоят служанки в черных платьях и белых тщательно выглаженных передниках и с кружевными чепчиками на волосах. А у стены, около камина, под портретом, за спиной Гейнца, его отца и деда, стоят взволнованные и празднично одетые Фрида и старый садовник. Фрида в темном шелковом платье с платком в руках, как матрона, нет более взволнованного человека в этот вечер, чем она – ведь это она вырастила Гейнца!

Дед наливает белое вино для первого тоста – Гейнцу, сыну и себе. Вступает в силу праздник, большой праздник Гейнца и фабрики «Леви и сын» – и все члены большой семьи вытягиваются в рост с рюмками в руках – в ожидании.

«Черт возьми, – смотрит Гейнц вдоль фронта замерших в священном ожидании физиономий по обе стороны стола, – то ли праздничная трапеза, то ли оздоровительная – трудно определить по выражению лиц». Перед ним мерцают свечи.

«Скорее бы это все завершилось!» – смотрит Гейнц на отца глазами, просящими милосердия.

– Уважаемые и дорогие члены моей семьи! – легкая насмешливая улыбка прячется в уголках его губ. – Я поднимаю этот первый бокал – во имя процветания нашей большой семьи, благословенной богатством и избытком талантов…

Тетя Регина поднимает голову в избытке удовольствия.

– Но и трудности у нее в избытке, дорогие члены семьи – продолжает Гейнц, – трудности дней кризиса. Страна наша не всегда добра к своим сыновьям, и дни этого кризиса…

Дед неожиданно и громко кашляет.

– …Но благословение богатства и талантов преодолевает беды и кризисы, – возвышает голос отец, – мой сын Гейнц, в руки которого сегодня переходит наследие отцов, преданный сын своей семьи. В мои молодые годы глава семьи стоял на ее страже, охраняя свой дом от опасностей безумных дней. Стоял на страже семьи материально и духовно. Сын мой будет с той же верностью стоять на страже семьи в духе наших семейных традиций, по праву рвущейся и восходящей жизненной силы, по праву веры, человеческого разума, побеждающего глупость времени. Нелегко отцу передать в эти трудные дни…

Под столом дед жмет ногу сына: «Кризисы, кризисы», – бормочет он в усы. Господин Леви улыбается и передает слово своему отцу.

– Я поднимаю бокал за здоровье основателя металлургической фабрики «Леви и сын», за смелого продолжателя этого дела в новом мире, пробивающему новый путь из дома праотцев на холме до нашего многолюдного дома в столице, от легкого хлопка к тяжелой стали. Я пью за здоровье внука, кладущего шею под ярмо новых молодых традиций, которая именно по молодости не всегда действует обдуманно, а порой склоняется к буйству, давая волю страстям. Я пью за моего сына, моего первенца, по-отечески благословляя его и по-отечески беспокоясь в надежде, что вернутся дни, которые были к нему добры, как были добры к деду. Я передаю ему эту надежду матери и отца…

Фрида за его спиной не выдерживает волнения, разражается плачем и, смутившись, прижимает платок к глазам. Господин Леви поворачивается к портрету молодой женщины над камином. Бокал немного дрожит в его руке.

– …Надежда матери, что ее первенец будет жить счастливо под сенью этого дома, который видел счастье родителей. Надежда матери, которой нет с нами.

Взгляды детей обращены к портрету матери на стене, и лорнет тети Регины тоже направлен туда. Упаси Боже, найти пороки у женщины, ушедшей на тот свет, но жена брата Якова никогда не была ей по душе. Какие глаза! Гейнц встает и чокается с отцом: