Наоми Френкель - Дети

Боже мой! Что я говорю? – дед совсем обалдел: он говорит с Фридой языком Зераха. В последнее время словечки Зераха настолько внедрились в язык деда, что сами по себе слетают с его уст. Фрида удивлена:

– Что вы сказали, уважаемый господин? Что завести?

– Сударь, – Эмиль Рифке всовывает руку в карман, из которого торчит рукоятка пистолета и легко отталкивает Эсперанто, – я пришел к вам по весьма и весьма важному делу.

– Разговор мужчины с мужчиной? – дед спускается с высоты ступенек и приближается к Эмилю, – соизвольте, пожалуйста, пойти за мной в место, где нашей беседе никто не помешает, – и проводит его в рабочую комнату бабки рядом с кухней. В комнате стоит лишь большой стол. Совсем недавно сестры Румпель раскатывали на нем тесто к пирогам. В комнате ни одного стула, лишь со стены взирает на них Вольфганг Амадей Моцарт. Бабка любила вешать портреты композиторов, поэтов и других выдающихся людей на стенах дома. Это никогда не нравилось деду. Теперь это его раздражает во много раз сильнее. Разочарованный взгляд Эмиля упирается в Моцарта, и дед вынужден извиниться:

– Извините за беспорядок, но для секретной беседы подходит лишь это место, – только сейчас он обратил внимание на внешний вид Эмиля, – разрешите задать вопрос: вы уже больше не служите в полиции?

– Не просто в полиции. Я перешел на более важную должность.

– Какую?

– Должность в Государственной службе безопасности, сударь.

– А-а, понятно. Там форму не носят.

– Носят, господин Леви, черную форму.

– А-а, черную форму, подразделений СС. Черную форму, с мертвыми черепами. Такую, значит, форму вы сейчас носите. Отлично, отлично!

Дед обнаруживает знание подразделений, их знаков и цвета формы, точно так же, как выказал на своей усадьбе соседу, барону-алкоголику, сведения о кайзеровской армии. Голос деда спокоен с нотками интереса, и Эмиль чувствует нечто общее с ним в оценке дедом его нового важного статуса.

– Да, господин Леви, именно так. Теперь я служу в этих подразделениях. Конечно же, я не пришел бы к вам в новой форме.

– Отлично.

– Я там офицер. Офицер СС.

– И что я могу сделать для вас? – дед с удовольствием покручивает свои усы. Вопрос деда сдерживает величие духа, которое Эмиль хотел продемонстрировать в доме Леви и перед семьей Леви. Снова его сердит дед, как сердил его во все предыдущие визиты сюда. Очень хочется ему осадить и унизить этого гордого старика, почтенного господина, проявляющего к нему вежливое снисхождение.

– Господин Леви, в эти дни...

– Да, да, в эти дни. Я знаю. Что я могу для вас сделать в эти дни? – улыбается ему дед, как будто ничего не произошло «в эти дни» – дни Содома и Гоморры.

– Господин Леви, – теряет Эмиль хладнокровие, – я пришел вас предупредить! Пришел сделать серьезное предупреждение!

– Сделать нам серьезное предупреждение? Не помню, чтобы мы в чем-то провинились.

– Господин Леви, нет у нас времени для долгих разговоров. Во всяком случае, у меня, да и у вас. Я вижу, что вы, как все евреи...

– Конечно, как все евреи. Почему нет. Разве мы перед вами когда-нибудь отрицали, что мы как все евреи?

– ...обманываете себя! Вы обманываете себя, как все евреи!

Открывается дверь, и сестры Румпель всовывают головы в комнату. Голос Эмиля настолько криклив, что сестры оставили готовку и поторопились узнать, что происходит в пустой комнате.

– О-о! О-о! – вскрикнули сестры и мгновенно исчезли, захлопнув двери.

Рука Эмиля поигрывает в кармане пистолетом. Дед с беспокойством следит за закрытой дверью, боясь, что голос Эмиля напугает всех домашних. Он качает головой в сторону Эмиля, словно тот рассказывает ему некую пикантную историю. Но офицер Эмиль чеканит предложения повышенным голосом резким тоном, он хочет именно этого – созвать всех членов семьи Леви перед собой:

– Вы обманываете себя! Вы думаете, что все это – пустые угрозы и, в конце концов, не нанесут вам никакого вреда! Ошибаетесь! И ошибка эта вам дорого обойдется! Больше ваши деньги вас не спасут. С новым правительством Германии вы не найдете общего языка, как находили со всеми предыдущими правительствами. Адольф Гитлер выполнит все обещания, данные народу, включая обещание очистить Германию от евреев. Я знаю, что он это выполнит. Я точно знаю, что он сделает с вами то, что обещал. Господин Леви, в считанные годы Германия очистится от евреев.

Мучное облако поднимается над столом от удара кулака Эмиля, ошметки теста прилипли к его руке. Второй рукой он ищет носовой платок в кармане и не находит. Дед подает ему свой платок.