Наоми Френкель - Дикий цветок

«Зачем тебе эта романтика?»

«Она – это мечта, сон».

«Нельзя слишком много мечтать и жить снами».

«Но ты – моя единственная мечта и сон».

«Ну, это уже слишком».

«Что же делать, если это правда? Подростком я смотрел на тебя, как на легенду, как на прекрасную принцессу, живущую в замке, а я был рыцарем, преклоняющим перед принцессой колено, и она протягивает мне руку для поцелуя. Все как в сказке. Видел я тебя и в Синае. Когда мне на глаза попадался верблюд, я превращал его воображением в коня, сажал тебя на него, и мы скакали в исчезающие дали. Лицо твое возникало на волнах канала. Когда я упал в воду, то почувствовал, что погружаюсь в твое лицо и тону. Теперь ты понимаешь?»

«Понимаю».

Ники явился сюда, чтобы утянуть Юваля в тоннель. Вдруг ее охватил страх, что может что-то случиться с Ювалем. Она схватила его за руку, чувствуя, что они вместе возвращаются из реальности любви в воображение и в дурной сон, в котором стоит Рахамим в конце тоннеля и ждет Юваля, чтобы столкнуть его обратно в тоннель. Рахамим с побитой головой схватил девственника Юваля и потянул его в бурные волны Суэцкого канала, и Юваль тонет, и рыбы кружатся вокруг него и избивают его хвостами, острыми, как ножи. И она тоже тонет в канале, но Рахамим вытаскивает ее из воды при помощи петли и возвращает в тоннель. Испуганная Адас тянет шершавые пальцы Юваля к своей груди, и рука его, недвижная, пугающая, покоится на ней. Затем Адас поднимает его ладонь к своему лицу, и ладонь его холодна и влажна, как травы в утренней росе. Целует она каждый палец и просит прощения за дурной сон и за ужасное свое воображение, и Юваль говорит ей:

«Ты божественна».

Божественная и одноразовая! Они уже добрались до конца тоннеля, и там им предстоит расстаться. Она пойдет своей дорогой в пустоту, а Юваль вернется в пустыню. Она ведь жена, потерпевшая неудачу, и плохая любовница, и больше никто не увидит в ней принцессу. Охватившая ее в эту ночь великая страсть, по сути, обман, она знает, как броситься в авантюру бурных волн и чувств, но в глубинах моря найдешь лишь темноту ее холодной души. Она убегает от любви, ибо убегает от любой острой и четко ощущаемой боли, предпочитая погрузиться в серые потемки души. Она испытывала страх за судьбу Юваля точно так же, как за судьбу Ники, Рами, Мойшеле. Но те трое были на войне, а Юваль не был. Откуда же это тяжкое пророчество о судьбе Юваля? Страх отдаляет ее от Юваля и оставляет божественной и одноразовой. Она затащила за собой этого юношу на вершину наслаждения, чтобы оставить его в бездне своей холодной души, в которой только страх. Уйдет он своей дорогой, и она останется его сном в пустыне.

«Когда ты возвращаешься на Суэцкий канал?» «Завтра».

«Так мы расстаемся?»

«До следующего раза».

«Что бы ни было, храни себя».

«Положись на меня».

«Никогда так не говори!»

«Что с тобой?»

«Только не говори так!»

Она вскочила на ноги с такой быстротой, что заскрипели и содрогнулись камеры. Удивленный Юваль тоже встал, и они стояли обнаженными перед горами железного хлама. За его спиной мерцал светлячок на старом катке, освещая его стройное тело. Глаза Адас были прикованы к нему. На белую ее кожу стекали длинной волной волосы, притягивая взгляд Юваля. Разделял их лишь сгущенный напряжением воздух под навесом. Юваль пошел к ней, а она отступала, словно пытаясь от него сбежать, пока не прислонила спину к какой-то железной рухляди. Полоса света на потолке едва освещала этот угол. Глаза Адас перебегали с узкой световой полоски на лицо Юваля, словно пытаясь этот свет перенести на его тело. Юваль смотрел на нее и протягивал к ней руки.

«Иди ко мне»

«Уже поздно».

«Но я еще нуждаюсь в тебе».

Голос его гулял эхом под навесом, как вопль любви. Никогда Адас не слышала кричащую так любовь, а только произносимую шепотом, негромко, а сейчас звучит она криком, как сила его молодости, его свежести между ржавыми и выброшенными машинами. Адас побежала к лодке, спасаясь от вновь возникшего сильного желания Юваля, и он рванулся за ней. Она обогнула лодку, потянула свой халатик, и встряхнула его над сиреневым полотенцем, словно отмахиваясь им от Юваля. Он понял намек, отступил и зажег красный свет. Волшебство весны под навесом кончилось. Адас застегивает халатик, Юваль берет свое сиреневое полотенце. Что-то выпадает на пол, и он поднимает письмо Мойшеле и подает его Адас:

«Твое».

Она выхватывает из его рук ворованное письмо. Боже правый, она занималась любовью с Ювалем на письме от Мойшеле! Юваль надевает брюки, и пока застегивает пуговицы на гимнастерке, она кричит ему торопливо и оторопело: