Синтия Райт - Дикий цветок

Эту книгу я посвящаю моему отцу и задушевному другу — Юджину Фрэнку Чайльду, умершему 12 апреля 1993 года.

Ни одна дочь не могла бы мечтать о таком любящем, чудесном отце!

Мне очень его недостает, но для меня он жив, он продолжает жить в моей душе.

И неизменно — Джиму, чья верная любовь одухотворяет каждого из героев моих книг, каждое романтическое влечение, созданное моим воображением.

Дэдвуд, Южная Дакота

Март 1902 года,

— Что это, черт побери, ты на себя нацепила? — воскликнул Бенджамин Эйвери, заглянув в просторную спальню племянницы.

Шелби Мэттьюз мгновенно обернулась, ее шаловливое личико так и сияло задором. Через пару часов они с дядюшкой отправятся в Коди, в штат Вайоминг, где они вместе с Тайтесом Пимом, старым слугой их семьи, займутся делами, и будут вести все хозяйство на новом ранчо ее отца.

— Папочка и мама ждут меня за столом к завтраку, и я просто не могу удержаться от искушения устроить им такой торжественный выход, какой они долго не смогут забыть!

Рыжеволосый дядюшка Бен ласково покачал головой:

— Прямо не верится, что ты училась в одном из лучших восточных колледжей, Шел!

Потянувшись за парой белых меховых штанов из тех, что носят ковбои, но едва ли приличествующих молодой девушке, — она широко улыбнулась ему и махнула рукой на прощание; он уже выходил из комнаты, собираясь принять ванну.

— Поспеши, дядя Бен! Мне так не терпится отправиться в путь!

Мебель в ее спальне, из лучших, самых дорогих сортов клена, сияла в солнечном свете, потоком струившемся сквозь драгоценные оконные витражи. За окном щебетала, заливалась синичка: «Тинь-тинь, тинь-тинь», так что Шелби не выдержала и выглянула; внизу перед ее глазами расстилался шумный, суматошный город, в котором четверть века назад ее родители встретили и полюбили друг друга.

Первые поселенцы раскинули свои палатки в Дэдвуде в 1876 году; с самого начала это был необычный город — напористый, необузданный, пробивавший себе путь сквозь узкое, глубокое ущелье, над которым, точно венчая его, вздымались белые скалы. Как и большинство городков золотоискателей, он рос быстро, пополняясь лавочниками-китайцами, картежниками, рудокопами, спекулянтами, проститутками и всякого рода искателями приключений. Позднее, в тот год, когда индейцы Лакота подписали документ, отказываясь от своих прав на Черные горы, там был основан Дэдвуд.

Вначале, когда город еще только начинал застраиваться, а родители Шелби — Дэниэл Фокс Мэттьюз и Маделейн Эйвери — полюбили друг друга и поженились, они жили в собственноручно построенном бревенчатом доме, примостившемся высоко, на одном из отвесных склонов Дэдвудского ущелья. Другие члены семьи, бывшие их ближайшими соседями, открыли вместе с Фоксом лесопилку. Он пообещал, что придет день и он построит для своей выросшей в Филадельфии молодой жены великолепный дом с каменной башней, музыкальным салоном и широким парадным съездом, выходящим на этот шумный, необузданный город, который они оба любили.

Фокс был не из тех, кто бросает слова на ветер, и он сдержал обещание. Их особняк в стиле королевы Анны [1]был украшением Дэдвуда, доказательством того, что в городе имеется избранное, высшее общество. Дом был достаточно велик для того, чтобы вместить в себя всех домочадцев: их трехлетнего сынишку Байрона, новорожденную Шелби, отца Мэдди — Стивена, ее бабушку Сьюзен и маленького братишку Бена. Даже для матери Фокса, Энни Санди, вдовы, которая неожиданно на склоне лет, вышла потом замуж за Стивена Эйвери, нашлось местечко в этом просторном доме. За два прошедших с той поры десятилетия их семья еще больше увеличилась. Даже такие печальные события, как кончина в возрасте девяноста шести лет бабушки Сьюзен и смерть Стивена в начале нового века, только укрепили связывавшие их узы безграничной любви.

Сбоку, со стороны лестницы для прислуги, находившейся рядом со спальней Шелби, донесся голос:

— Дорогая, твой завтрак стынет…

— Одну минутку, мама, я… я… смотрю, что бы мне еще уложить!

— А нельзя это сделать, после того как ты поешь?

— Мне просто кусок не полезет в горло, пока я не закончу, но я обещаю поторопиться. Вы с папой начинайте без меня!

Мэдди внизу вздохнула и вернулась в столовую, с ее великолепными панелями красного дерева, люстрой из переливчатого молочного хрусталя и бесценной полированной чиппендейловской мебелью [2], приобретенной еще ее прадедом, капитаном дальнего плавания и сенатором Соединенных Штатов. Подбородок ее дрожал.