Лев Давыдычев - Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника (сборник)

И не спорьте: необыкновенный ребенок!

Приготовимся к следующему номеру!

А кто из вас брюки умеет гладить? А пуговицы кто пришивать может? В войну играете, носитесь как угорелые, «бах! бах!» кричите, а потом есть просите?

А вы по-настоящему поиграйте. Например, портянки выстирайте (или носки).

Да котелок сами вычистите (или тарелки вымойте). А что? Как солдаты делают. У солдат домработниц нет, мамы, бабушки и жены дома остались. Солдат все САМ УМЕЕТ делать. Вот и поиграйте в таких солдат, в настоящих. У них вот много той самой домашней работы, которую за вас дома мамы и бабушки делают. Или сестренки.

Примерно так рассуждала Лёлишна, готовя ужин и слыша за окном крики мальчишек.

Дедушке она сварила манной каши, а себе нажарила картошки и сделала салат.

После пережитых волнений дедушка все еще не мог успокоиться и ел торопливо, часто поглядывая на дверь.

– Ты что? – спросила Лёлишна.

– Да так, – ответил дедушка, – стыдно сказать, но побаиваюсь.

– Чего? Кого?

– Кого-то. И чего-то. – Дедушка снова взглянул на дверь и извиняющимся тоном проговорил: – Пуганая ворона куста боится. После того, как любимый ребенок влетел сюда с воздуха, можно ожидать чего угодно.

– Ничего тебе не надо ожидать, – сказала Лёлишна. – Любимый ребенок набил себе две шишки и сейчас со злости дрессирует родителей. И бабушек… Еще дать каши?

– Дать. А кто-то все равно придет. И что-то случится. Вот увидишь. – И он шепотом закончил: – Я предчувствую.

И раздался звонок, громкий, настойчивый, незнакомый.

– Это кто-нибудь из них, – прошептал дедушка, поспешно доедая кашу, – из тех, которые хотели меня положить в тюрьму или посадить в больницу.

– Главное, не бойся, – укоризненно сказала внучка. – Пока я с тобой рядом, некого тебе бояться и нечего. – И направилась к дверям.

– Стой! – слабым голосом крикнул дедушка. – Мысль! Не открывай!

– Почему?

– Позвонят и уйдут.

Звонок повторился – еще более настойчивый.

– Не бойся, – уже строго сказала Лёлишна и вышла в коридор. Она открыла дверь и радостно пригласила: – Ой, проходите, проходите! Дедушка, дедушка, посмотри, кто к нам пришел!

– Тигренка не пугайтесь, – сказал Эдуард Иванович, – он ручной.

– Да я знаю, знаю! – И Лёлишна тут же, в коридоре, рассказала о своем сегодняшнем знакомстве с Чипом. Войдя в комнату, она позвала дедушку.

В ответ – тишина.

– Дедушка, к нам гости!

Опять тишина.

Лёлишна заглянула на кухню, потом в другую комнату, недоуменно пожала плечами.

Вдруг кто-то тонко чихнул.

Чип зарычал.

Эдуард Иванович глазами показал Лёлишне на шифоньер.

Она постучалась в дверцу.

– Войдите, – раздался из шифоньера жалобный голос.

Дверца распахнулась, и все увидели напуганного дедушку, который сидел в шифоньере, согнувшись в три погибели.

– Все-таки испугался, – виноватым тоном произнес он, – не вас, конечно, и даже не этого зверя, а других.

Но раз все опасения и недоразумения рассеялись, а Эдуард Иванович принес с собой торт, то началось чаепитие.

Чип лежал у ног дрессировщика и дремал.

Дедушка изредка опасливо посматривал на тигренка.

– И как это вы с ними? – спросил дедушка. – Они же звери. Почему они вас слушаются?

– Очень просто, – весело ответил Эдуард Иванович, – я их люблю. Я без них жить не могу. Я даже на пенсию уйду не один, а возьму с собой самого старого льва. Это будет первый в мире лев-пенсионер… Человек я одинокий. Жена и дети погибли в войну. Теперь моя семья – мои львы. Да вот Чип. И еще есть у меня Хлоп-Хлоп, очаровательный мартыш. Мне его в Одессе подарили моряки.

– Конечно, ко всему можно привыкнуть, – заключил дедушка, – к одному только нельзя привыкнуть – к старости.

– Вот об этом я сейчас и думаю все время, – оживленно отозвался дрессировщик. – Мне нужно найти ученика. Чтобы передать ему знания, опыт и львов.

– Да любой мальчишка согласится стать вашим учеником! – воскликнула Лёлишна. – Только позовите.

– А мне нужен не любой, а… – тут Эдуард Иванович вздохнул, как бы хотел этим сказать, что найти нужного ему мальчишку почти невозможно. – Он должен быть смелым, любознательным, упорным.

– Найдете вы себе ученика, – сказал дедушка, – или ученицу.

– Ученика, – твердо проговорил Эдуард Иванович.

– Найдете, найдете, – обиженно сказала Лёлишна, словно она собиралась стать дрессировщицей, а ее не брали. – Но как же вы его учить будете, если вы все время из города в город переезжаете? Его же родители не отпустят.