Лев Давыдычев - Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника (сборник)

– Можно взять его вместе с родителями, – сказал дедушка.

– Трудно, конечно, найти родителей, которые согласятся отпустить ребенка со мной, – грустно произнес Эдуард Иванович. – А кого с удовольствием отпускают, из такого дрессировщика не получится. Пришла как-то ко мне одна мамаша и говорит: «Возьмите вы моего лоботряса, справиться с ним никто не может. Авось вам он пригодится. Подрессируйте его хоть немножко». Смех смехом, а найти ученика трудно.

– У нас есть смелые, любознательные, упорные мальчишки, – сказала Лёлишна.

– Очень хочу с ними познакомиться, – сказал Эдуард Иванович.

Когда улеглись спать, Лёлишна долго лежала с открытыми глазами, думала.

Конечно, она не собиралась стать дрессировщицей, но все-таки обидно: почему Эдуард Иванович ищет ученика, а не ученицу?

Продолжаем подготовку к следующему номеру

До чего же радостно было просыпаться Лёлишне утром на другой день!

Открыв глаза и вспомнив обо всем, она испугалась: а вдруг это ей просто приснилось?

Вдруг нет никакого Чипа и никакого Эдуарда Ивановича?

Она встала, быстро оделась – и на кухню. И вскоре уже напевала:

Вдруг кто-то за ее спиной громко чихнул.

– Будьте здоровы! – крикнула Лёлишна и рассмеялась, оглянувшись: это был Чип. – Чем же мне тебя угостить?

Чип зевнул и потянулся, как кошка, выгнув спину. Лёлишна бросила ему кусок сахару. Чип благодарно помахал хвостом, похрустел сахаром, облизнулся и глазами попросил: «Давай еще, не жадничай».

– Чип, ко мне! – раздался голос Эдуарда Ивановича.

«Давай, давай быстро! – просил взглядом тигренок. – Мне некогда! Угощай!»

Лёлишна отрицательно покачала головой.

«Смотри, пожалеешь», – и Чип утопал.

Может быть, он решил, что Лёлишна просто жадная. На самом деле она просто знала, что до завтрака детям сладкое давать нельзя. А тигренок – ребенок.

Эдуард Иванович появился на кухне в зеленом с широкими черными полосами длинном халате. Седые волосы были гладко зачесаны.

– Доброе утро, хозяюшка! – сказал он. – Сколько кусков сахару удалось выпросить полосатому попрошайке?

– Всего-навсего один.

– И то зря. Сахар, хозяюшка, надо сначала заработать. Готовить мы с тобой будем по очереди. А как-нибудь я устрою тебе выходной день. Самый настоящий. Трудно тебе?

– Ну и что? Я привыкла.

– Вижу. Молодец.

– И все-таки вам требуется ученик, а не ученица.

– Потому что это мужское дело! – крикнул из комнаты дедушка. – Если обязательно необходимо, чтобы львы кого-нибудь слопали, бросьте им меня.

– Не беспокойся, – ответила Лёлишна, – никто меня в укротительницы не берет. А сейчас будем завтракать.

За столом дедушка был хмурым, не разговаривал и даже немного покапризничал. Каша показалась ему недосоленной, он солил ее, солил и до того досолил, что есть уже было нельзя. Но он ел. Незаметно смахивал слезинки и ел, бедный.

Лёлишна знала: в таких случаях лучше помалкивать, делать вид, что ничего не случилось.

Недавно она водила дедушку в больницу, а на другой день зашла к врачу, и тот объяснил, что у дедушки больные нервы. А это значит, что его нельзя раздражать, нельзя волновать, да и сердце у него, как говорится, неважное.

Выпив чаю, дедушка чуть успокоился, почувствовал себя виноватым и пробормотал:

– Нервы у меня пошаливают.

– А у кого они не пошаливают? – весело отозвался Эдуард Иванович. – И у зверей, и у людей. Вот и я старею, и нервы сдают.

– Я, видимо, тоже старею, – дедушка вздохнул. – Внучке со мной тяжело.

– Неправда, – мягко возразила Лёлишна, – без тебя мне было бы в миллион раз тяжелей.

Уходя, Эдуард Иванович пригласил ее на репетицию и попросил привести с собой одного из смелых, любознательных, упорных мальчишек.

МАЛЬЧИК В КЛЕТКЕ С ЖИВЫМ ЛЬВОМ!

ЧИТАТЕЛЕЙ СО СЛАБЫМИ НЕРВАМИ

ПРОСЯТ НЕ ЧИТАТЬ!

МАЛЬЧИК В КЛЕТКЕ С ЖИВЫМ ЛЬВОМ!

ТОЛЬКО В НАШЕМ ЦИРКЕ!

В пустом цирке неуютно и холодновато. Даже летом.

Ветер похлопывает брезентовым куполом.

Над ареной включено всего несколько ламп.

Балкончик для оркестра пуст.

На манеже работали трое акробатов. Четвертый стоял в стороне и недовольно повторял:

– Темп! Темп!

Лёлишна с Виктором задержались в проходе, поеживаясь от холодка.

Они взялись за руки, словно перед входом в сказку. И как во всякой сказке, здесь было и страшновато, и таинственно, и, главное, очень интересно.