Владимир Добряков - Строчка до Луны и обратно

В тот день он только вышел из дверей кабинета физики в коридор, как нос к носу чуть не столкнулся с Мариной из шестого «А». Он шагнул вправо, и Марина — вправо, он — влево, и она — туда же. Тогда Марина засмеялась и сказала:

— Стой на месте, а я тебя обойду.

Вот и все. Марина, может, сразу забыла о ерундовом, забавном случае, а Димка не забыл — оба оставшиеся урока он только и думал об этом.

Димка и Марина учились в одной школе, их классы и предметные кабинеты находились на одном этаже, больше того — они жили в одном и том же доме, но Марина будто не замечала Димку — сероглазого парнишку, робкого и застенчивого, немного угловатого, потому что начал быстро расти и словно сам не мог еще привыкнуть к каким-то новым изменениям в своей внешности. Марина даже не считала нужным кивнуть ему при случайной встрече.

Марина совсем не знала, как Димка грустно смотрит ей вслед, не обращала внимания и на то, как меняется его лицо, когда он вдруг увидит ее в школьном коридоре или во дворе дома.

И вот этот неожиданный, невольный трехсекундный танец друг перед другом у двери физического кабинета и ее несколько слов, впервые обращенных к нему.

Димка понимал, что этот эпизод в Маринином отношении к нему ничего не изменит. Собственно, и отношений никаких не было. Тем не менее, выйдя в тот день, двадцатого марта, из школы, он быстро пересек улицу и остановился под деревом, ожидая, когда в школьных дверях появится Марина.

Выходило много ребят, дверь на тугой пружине то и дело хлопала, но Марина все не появлялась. Потом дверь перестала хлопать, никто больше не показывался. Димка решил, что в толчее просмотрел Марину, и хотел идти домой. Но, пройдя до угла школы, он в крайних окнах второго этажа увидел склоненные головы и даже Марию Николаевну разглядел — учительницу английского языка.

«Шестой урок у них», — подумал Димка. Он потоптался на месте, поднял воротник куртки и… вернулся к дереву, где стоял перед этим. Шел дождь. Он и утром шел, и днем, в иные минуты вперемешку с мокрым снегом, под ногами было слякотно. Посвистывал ветер, качая голые, отсыревшие ветки, усыпанные, как бисером, тяжелыми, ползущими вниз каплями воды.

Димка совсем иззяб в своей нейлоновой, намокшей и быстро потемневшей куртке. Ногам было холодно. Димка уверял себя, что надо идти домой, это просто глупо стоять и ждать, но… не уходил. «Теперь уже недолго осталось», — будто кто-то другой, со стороны, нашептывал ему. «А какой толк? — говорил себе Димка. — Ладно, дождусь. А что дальше? Зачем? Посмотреть, как она с девчонками покажется в дверях школы? Ну, могу еще сопровождать ее до самого дома. Пристроюсь шагах в двадцати сзади, и так буду идти, смотреть ей в спину. Или по другой стороне улицы буду шагать. Ведь к Марине не решусь подойти. Тем более, что идет не одна, а со своей подружкой Ленкой Мироновой, которая тоже из нашего дома и живет во втором подъезде на четвертом этаже».

Так Димка и заболел, отвалялся шесть дней в кровати.

Потом была последняя, самая короткая четверть, как обычно, немного суматошная, со спешкой, повторением всего материала, волнениями из-за годовых оценок. И все равно, даже в это беспокойное время не было ни одного дня, когда бы Димка не вспоминал о Марине.

Кончился учебный год, наступили каникулы. Димка вскоре уехал в пионерский лагерь на тихой речке Матыре. В прошлом году Димка упирался, говорил, что не хочет ехать, там скучно, что лучше будет ходить в городской лагерь. Родители ожидали, что сын и теперь начнет бунтовать, но Димка на этот раз согласился без всяких уговоров. Мать и отец даже удивились — поди-ка, пойми, отчего такое! Известно же: чем старше ребята, тем с меньшей охотой едут они в лагерь, а тут — наоборот. Не понимали родители. А все объяснялось так просто: девочка Марина из третьего подъезда — русоволосая, с тяжелой, длинной косой до пояса, с большими, задумчивыми карими глазами прошлым летом никуда из дома не уезжала. А в этом году она собиралась с матерью и отцом ехать к морю. Димка сам услышал об этом. Услышал случайно. Хотя, если подумать, то, может быть, и не так уж случайно. Ведь когда Димка стоял на балконе или гулял во дворе, то Марина, если она тоже была во дворе, все время как бы находилась под его наблюдением. Он, словно локатор, направлял глаза и уши свои в ту сторону, где была она. Поэтому разве можно сказать, что и о поездке к морю Димка услышал случайно? Нельзя.

Марина и Ленка вышли во двор с тазом выстиранного белья. Они принялись развешивать белье на веревке, протянутой между столбами, и Димка, увидев их, перешел из беседки, где читал журнал «Юность», поближе к столбам с веревками. Там тоже стояла у кустов лавочка. Сидеть на ней было даже удобнее, чем в беседке. Много ли из беседки увидишь? Кусты мешают. А здесь, на лавочке, всегда можно отыскать местечко или пригнуть ветку, и все будет видно. А слышно — тем более. До столбов — рукой подать, пять-шесть метров.