Марк Гроссман - Тайна Великих Братьев

Сашок склоняется к Лёшке и шепчет на ухо:

— Это Митрич войну вспомнил… Да, Лёш?

— Молчи! — тихо говорит Лёшка.

В ведёрке закипает вода. Митрич, очнувшись, трудно поднимается на ноги, достаёт из баночки чай и ссыпает его в кипяток.

Покончив с ужином, покормив голубей и собаку, мальчишки подходят к Митричу.

— Наруби елового лапника, Лёша.

Пока Лёшка стучит где-то по соседству топором, Митрич присаживается на корточки у костра. Двумя толстыми палками он выталкивает из огня раскалённые камни и передвигает горящие головешки в сторону. Потом осторожно пробует ладонью землю там, где был костёр, и удовлетворённо кивает головой. Земля здесь — сухая и тёплая.

Но, видно, и этого ему кажется мало.

— Ночи сейчас ещё холодные, — говорит он не то ребятам, не то себе. — Потеплее постель надо сделать.

Митрич достаёт лопату. Но Иван Косой тут же берёт её у старика.

— Где копать?

— Вот тут, где костёр был.

Косой выкапывает небольшую яму, Митрич сталкивает в неё горячие камни, и яму тут же забрасывают тёплой землей.

— Барская у нас постель будет! — радуется старик.

Лёшка приносит огромную охапку елового лапника, кладёт его на тёплую землю. Потом уводит ребят за собой — надо принести остальные ветки.

Разложив ровным широким слоем весь лапник, Митрич достаёт палатку. Он крепит её верхними концами к соснам, нижние концы привязывает к невысоким кустам. Получается навес, косо, под углом, прикреплённый к деревьям.

В почти погасший костёр подбрасывают новую охапку хвороста и дров.

— Вот теперь нас никакой холод не проймёт. И снизу тепло, и сбоку — от костра, и сверху.

— Сверху? — задирает голову Сашок.

— Сверху. От палатки, Сашок. Жар вверх идёт, а палатка будет бросать его вниз. Потому и натянули мы её косо.

Через несколько минут в лагере наступает почти мёртвая тишина. Беззвучно спят притомившиеся ребята, дремлет Стрелка, изредка подрагивая то одним, то другим ухом, спят в клетке голуби, прижав головки к груди и встопорщив перья.

Только Митрич не спит. Мало ли какие мысли могут придти человеку в голову, если в мирную, спокойную ночь привелось ему попасть на те самые земли, в те самые леса, где воевал он когда-то.

Но вот Митрич взглянул на костёр и поднялся на ноги. Подложив в огонь дров, старик уходит на опушку и долго вглядывается в тихую бездонность неба.

«И завтра, — думает он, — не испортится погода. Нет плохих примет. Звёзды теплятся зеленоватым светом, вокруг луны вон какое голубовато-белое кольцо. Меж деревьями уже ползёт туман, а дым от костра поднимается к небу «палкой». Да и роса с вечера выпала крутая. Значит, ничто не помешает походу — будет вёдро».

Митрич чувствует, что веки начинают тяжелеть, ноги уже плохо держат тело, и старик спешит к палатке.

Пристроившись к Сашку, он с наслаждением закрывает глаза и сейчас же засыпает.

Утром первой просыпается Стрелка. Она подходит к хозяину и облизывает ему щёки. Лёшка открывает глаза, непонимающе всматривается в вершины сосен и, припомнив всё, вскакивает на ноги.

Вскоре Великие Братья усаживаются кружком у весело шипящего костра. Все уже умылись и теперь ждут, когда вскипит чай.

Иван Косой — ему сегодня дежурить — замечает потемневшее от копоти цинковое ведёрко и начинает свирепо оттирать тряпкой ого бока. Копоть въелась в металл и никак не отходит. Что ты скажешь! Митрич советует:

— Полевой хвощ знаешь? Сорви ёлочку хвоща, потри травой ведёрко.

Через несколько минут Иван Косой торжественно показывает всем чистое ведёрко.

— Это потому, что в хвоще — кремнёвая кислота, — замечает Митрич.

Сашок давно посматривает то на учителя, то на садок с голубями. Наконец, он не выдерживает и говорит:

— Голубей бы послать, Кузьма Митрич… Как вы думаете?

— В самом деле! — спохватывается старик. — Забыл я об этом совсем, ребятки! Ну-ка, Сашок, пиши записку.

Под диктовку всего Племени Сашок составляет письмо. В нём сказано, что всё идёт хорошо и все живы-здоровы.

Сашок прячет записку в крошечную клеёнчатую сумочку, надевает её на шею Воронка и бросает птицу в воздух.

Наскоро попив чаю, Племя отправляется в путь.

В полдень внезапно за, горой появляется река. Она толчками гонит вперёд свои серые, мутные воды, широко покачивая на дальних волнах утиные косячки.

— Вот мы и до реки Уфы добрались, — говорит Митрич, снимая мешок.

Мальчишки сейчас же норовят выкупаться, но учитель качает головой: нельзя сразу после дороги, да и не время ещё купаться — холодно.