Юрий Стрижевский - Повесть о мужестве

— Он вам не говорил, — прервал наступившее молчание Глеб, указывая глазами на Николая, — у нас он теперь физорг группы, и вот прыгаем мы под его дудку.

— В этом-то деле он не подкачает, — рассмеялась Аня, — а вот как дела у физорга с математикой?

— Скажешь тоже, с математикой, — передразнил ее Николай. — Что мы, маленькие, что ли? С физикой и то уже покончили. Теперь у нас сопромат, штурманское дело, матчасть. Ясно?

— А вот и не ясно! — парировала Аня. — Как же матчасть, если вас к самолетам на пушечный выстрел не подпускают. По картинкам?

— Ребята, не женитесь! — воскликнул Николай. — Вот вам пример — одна женщина способна заклевать четырех бравых военных. Расскажи-ка ей, Глебушка, как мы матчасть на практике изучали.

— Это еще в марте было… — смеясь, начал Глеб. — Вывели нас на построение, потом пришел комэск и говорит: «Сейчас начнем практически изучать материальную часть самолетов. Направо шагом марш!» А грязища на дороге… Мы шаг печатаем, а из-под сапог жижа во все стороны летит. Ну, пришли на ветку — платформы стоят, а на них ящики…

— Величиною с дом, — вставил Сережа.

— С дом, — подтвердил Глеб. — Это, говорят, самолеты в разобранном виде; разгрузим — пойдем обедать.

— Ну и что же, обедали вы в тот день? — поинтересовалась Аня.

— Еще как! — воскликнул Анатолий. — Но только благодаря гениальным способностям вашего супруга. Из двух ломов и бревна он сконструировал такую лебедку, что ящики сами слезли куда надо.

— Тогда-то мы пообедали, — взглянув на часы, сказал Сергей, — а на этот раз даже Колина гениальность не спасает нас, если мы на полном форсаже не отправимся ужинать.

— И в самом деле, — спохватились ребята и, наскоро простившись, затопали вниз по лестнице.

Трудно себе представить, каким праздником для Николая был приезд Ани, каким по-домашнему уютным казался ему скромный номер маленькой гостиницы, где прожил он несколько дней, отгороженный ласковой заботой от казенного однообразия курсантской жизни. В солнечные дни они уходили бродить по городу, добирались до заросшего ивняком берега неторопливой Луганки; купались, лежали на теплом речном песке. Во время этих прогулок вспоминали Муром, друзей, мечтали о будущей жизни в каком-нибудь тихом городке, когда Николай станет военным летчиком. Иногда их навещали товарищи. В домашней обстановке они открывались совсем с новой стороны и казались Николаю много сложнее и интереснее, чем в казарме.

Однажды всей компанией ходили в город в только что открывшийся звуковой кинотеатр. Смотрели «Путевку в жизнь». Аня уже видела эту картину в Ленинграде, а на Николая и его товарищей, впервые попавших в звуковое кино, огромное впечатление произвели заговорившие тени «великого немого».

Как-то к ним в гостиницу пришел Глеб.

— Собирайтесь, — сказал он. — Чтобы запечатлеть для потомства такое событие, как приезд Анечки, я раздобыл фотоаппарат. — Через плечо у него висел неуклюжий футляр «фотокора».

Внизу у подъезда их ожидал Толя.

— А где же Сережа? — спросила Аня.

— Сережа? — рассмеялся Глеб. — Он очередной наряд вне очереди получил, и если сегодня картошка будет плохо очищена, так и знайте — это его работа.

— Бедный Сережа, — пожалела Аня.

— Увы, — со вздохом ответил Анатолий, — говорят, один только папа римский без греха, а мы, грешники, все под старшиной ходим.

— Чего же мы время теряем? — забеспокоился Глеб — ему не терпелось скорее пустить в дело свой фотоаппарат. — Марш, марш! — И вся компания отправилась в сторону аэродрома.

Когда были израсходованы все кассеты, Аня и Николай простились с друзьями и направились в город. Миновав прокаленные солнцем улицы, они спустились к реке. Здесь было безлюдно и тихо; большой разлапистый осокорь с серой морщинистой корой давал густую тень, надежно защищая от солнца. Отсюда открывалась широкая даль: светлая гладь реки, протока, густо заросшая камышом, небольшой островок с двумя одинокими деревьями, хутор с белыми хатками и зелеными купами садов. А над всем этим бескрайний шатер неба с редкими белыми облаками.

— Вот из-за той деревни, — задумчиво сказал Николай, — в девятнадцатом году наступали белые. Может быть, тут между корнями этого дерева лежал красный пулеметчик и косил из своего «максима» белую конницу.

Аня представила себе эту мирную долину наполненной оглушительными звуками выстрелов, конским ржанием, стонами раненых…

Сегодня был последний день, который они проводили вместе. Завтра утром Аня уезжала. Ее с нетерпением ожидали Колины родители — по дороге в Ленинград она обещала заехать к ним в Хлебниково и рассказать, как живет и учится их Микола.