Юрий Стрижевский - Повесть о мужестве

Около воинской кассы стояли два красноармейца и молодая женщина в пестрой шелковой косынке. Николай стал наблюдать за ней. Вот выражение тревоги на ее лице сменилось улыбкой, и она быстро пошла навстречу показавшемуся в дверях командиру-артиллеристу.

Николай сразу узнал Кита. Ему очень шли и гимнастерка с двумя кубиками на петлицах, и форменная фуражка с эмалевой звездочкой. Равнодушно взглянув на Николая, Кит прошел мимо, едва не задев его.

«Ты что же, старых друзей перестал узнавать?» — весело спросил Николай, заступив дорогу приятелю.

Несколько секунд Кит пристально всматривался в Николая, затем радостно улыбнулся, и друзья бросились друг другу в объятья.

«Узнал, бродяга!» — обрадованно воскликнул Николай, больно ударившись бровью о лаковый козырек товарища.

«Откуда? Куда? Надолго ли? — посыпались вопросы. — Живешь-то, живешь как?»

«Я вот женился, — указал глазами на свою спутницу Кит. — Знакомьтесь».

«Знаем, — весело перебил его Николай, пожимая руку молодой женщине, — об этом уже по радио сообщали. Поздравляю!»

«Мы из Уфы в часть едем. К батьке только за благословением на денек заезжали».

«К батьке? — просиял Николай. — А где он, комиссар Гущин?»

«Как где? На перроне, провожать нас приехал».

«Так что же ты молчишь! — воскликнул Николай, увлекая к двери Кита и его спутницу. — Тоже мне друг! Дядя Петя здесь, а он…»

Петр Никитич был все такой же, разве что на висках появилось немного серебра да тонкие нити морщинок залегли около глаз.

«Всю Москву мы облазили, тебя искавши, — басил он, знакомо упирая на «о», — как в воду вы канули. Хоть бы сообщили как-нибудь!»

«Думаете, я в Уфу не писал?» — оправдывался Николай.

Только счастливая случайность снова столкнула старых друзей на этом московском вокзале.

Поезда уходили один за другим, а они всё сидели в маленьком зале возле пыльной искусственной пальмы и говорили, говорили. Сколько воды утекло за эти годы! Рассказывай только да сам успевай слушать. Оказывается, дядя Петя и тетя Тоня уже давно живут в Москве. Кит за это время успел закончить военное училище и получить назначение в артдивизион.

«А дочка-то тети Катина… Помнишь, ты ей в деревне кораблики бумажные делал?» — спросил Кит.

«Помню, конечно, Дуська!»

«Она, брат, теперь не Дуська, а Евдокия Ивановна. Во-первых, ей уже девятнадцать, а во-вторых, она у нас артистка — в музыкальном училище учится».

«Потом расскажешь, — остановил Кита Петр Никитич. — Ты-то как, военлет, — обратился он к Николаю, — летать пробовал или остыл?»

Вопрос дяди Пети застал Николая врасплох. Нет, он не остыл. Мечты об авиации не оставляли его никогда. Порой они уходили куда-то вглубь лишь для того, чтобы пробудиться с новой силой.

«Пробовал, — ответил он, — только у нас там, кроме планера, ничего не было. Здесь вот справлялся, да говорят, для летного училища образования мало. Может быть, в аэроклуб примут…»

«Ты комсомолец?» — перебил его Петр Никитич.

«Коммунист. А что?»

«Да так, идея у меня одна появилась. Может быть, что-нибудь и придумаем, — сказал он. — Но об этом после, а сейчас бегом на поезд, а то, имейте в виду, это уже последний…»

Николай снова берет в руки книгу, но нахлынувшие воспоминания не дают ему покоя.

— Иди завтракать, дачник! — слышит он Анин голос.

— Знаешь что, Анечка, — говорит он за завтраком, — давай, не откладывая, сегодня же к дяде Пете съездим.

Аня и Николай поднялись по широкой лестнице на третий этаж большого арбатского дома. Дверь им открыла миловидная девушка лет двадцати в скромной белой блузке. На вопрос Николая, дома ли Петр Никитич, девушка ответила, что тетя дома, а дядя скоро придет.

— Господи! Уж не Дуська ли? — воскликнул Николай. — Евдокия Ивановна, — шутливо поправился он.

— Она самая, Николай Францевич, Мальцева Евдокия Ивановна, — весело рассмеялась девушка.

Тетя Тоня, добродушная, веселая хлопотунья, расцеловав Николая и Аню, усадила их на диван.

— Мой и сегодня в райкоме, — сказала она. — Звонил, что сейчас выезжает. А в четыре Кит с Ниночкой обещали приехать. Вот уж праздник у меня сегодня, вот уж праздник!.. Дусенька, пойди, милая, чайничек поставь, — распорядилась она. — А Ваня, отец ее, — сказала она, показывая глазами вслед племяннице, — так и пропал. Последнее письмо из-под Царицына прислал. Катя его до сих пор ждет.

Не успел вскипеть чайник, как пришел Петр Никитич. Он долго тряс Анину руку.