Юлия Шифрина - Я — хорошая девочка

Я думала, что он побьет маму.

Мама достает деньги и протягивает фельдшеру пятьдесят копеек.

Фельдшер, не поднимая глаз, говорит:

— Не выдумывай! Оставь! Куда на ночь глядя денетесь?

И вдруг кричит кому-то:

— Феклуша! Дай им чаю и уложи в боковушку. Домой завтра поедут.

Мама взволнована:

— Дай вам бог…

Но фельдшер громовым голосом прерывает ее:

— Тебе много бог дал? Идите, отдыхайте. Не забудьте мазать, — и неожиданно тихо добавляет: — Ну, сын пишет? Как нога?

Я уже поправляюсь, но еще живу дома. Сколько раз приходит тетя Циля, столько раз приносит коржики. Хватает не только мне. Она заставляет маму при ней скушать хотя бы один.

Тетя Циля рассказывает:

— Теперь хозяйка как шелковая. Дарья бросила и ушла. Скорей приходи!

Сколько же мне осталось там жить? При мысли, что надо снова идти к хозяйке, мне хочется куда-нибудь убежать. Мне все кажется чужим, а я сама — отрешенной от этой жизни. Вот если б совсем домой — все было б иначе. Как я раньше не замечала, что дома хорошо!

Отец на этот раз приходит домой не в пятницу, а во вторник.

— Не заболел ли, упаси бог? — суетится мама.

— Нет. Сам даже не знаю, как и рассказывать. Прискакали в усадьбу военные. Все шепчутся. Потом управляющий нам заплатил за работу и велел по домам. Первый раз такая суматоха. Даже не сказал, когда снова являться.

Отец угрюм и расстроен. Подает маме деньги. Он уже давно отдает весь заработок.

— Так ничего и неизвестно, почему появились военные? — спрашивает встревоженная Соня.

— А тебе зачем? Мало ли что у господ случается. Нам какое дело вмешиваться? Сын хозяина и еще трое…

Отец греет у печки озябшие руки, хлопает себя по бокам, чтоб согреться. Затем, задумавшись, говорит:

— Пойди угадай! Когда будет заработок, когда нет. Какая-то кутерьма.

Я вижу, как поспешно куда-то уходит Соня с Геней.

— Первый раз вижу напуганных богачей. Что там такое могло случиться? — задумчиво говорит отец.

— Если бог захочет… и на них погибель может прийти, — отвечает мама. — Не думай…

Отец лег спать. Мама ждет сестер и, по обыкновению, дерет перья.

Завтра мне опять уходить к хозяйке. Я сижу возле мамы.

— Эх вы, ничего не знаете! — весело кричит Соня, появившись в дверях. Лицо ее пылает. — Царя сбросили! Слыхали такое дело? В Петербурге революция. Свобода! Слышите? Завод остановился. Поздравляю! — И она бросается маме на шею.

— Сумасшедшая! — испуганно шепчет мама, плотнее закрывая дверь. — Как это может быть? Посмотрите на нее. Не смей говорить это вслух. Стены уши имеют. Такое сказать! — Мама прислушивается.

— Мамочка, это можно вслух! Царя н-е-т!!! — кричит Соня на всю квартиру. — Какое счастье!

С улицы доносится многоголосый гул… Вдруг в этот поздний час раздается удар церковного колокола.

— Что это, пожар? — вскакивает отец.

— Янечка, царя сбросили с трона, — говорит мама.

Папа несколько минут молча глядит на маму.

— Так чего ты обрадовалась? Чем он тебе мешал? Вот богачи увидят, что мы радуемся, и рассердятся — где мы возьмем работу? Об этом ты подумала? Жили спокойно…

— Янечка, все радуются! Хуже нам не будет. Как все, так и мы… — робеет мама, и ее уверенность куда-то уходит.

— Кто это — все? Хотел бы я знать. Бедняку нечего радоваться. Кому я буду шубы шить?

— Мне шубу наконец сошьешь? Гене, Фейгеле, Рейзл, Буне… Довольно ходить в отрепьях! — весело кричит Соня, обнимая отца.

— А, лишь бы болтать! — Отец отстраняет Соню и поднимается. — А где мы на это возьмем денег? Давайте спать. Чепуха! Не о чем говорить. Бедняку всегда хуже…

Утром я просыпаюсь от гула песен, грома оркестра, яркого солнца. Я гляжу в окно. По узкой улочке бурлит поток людей. Знамена горят на солнце. Такой праздник! По комнате мечутся сестры, собираясь на улицу.

Распахнулась дверь. Сгибаясь, входит кузнец Меер. У него на груди красный бант.

— Свобода! Поздравляю вас! Поздравляю! Вас спешу поздравить первыми!

— Что вы так торопитесь веселиться? Я не вижу никакой радости. Вы же человек серьезный и тоже радуетесь! Чем будем жить с такой семьей? — говорит отец.

— Как это? Или у нас уже нет рук, чтобы работать?

— А что я буду работать руками, если богачи не дадут работы?

— Работа будет у всех. Она будет у бедняков. Ее не будет у богачей.

— Ай, слушать нечего! Такое сказать!

Большой, седой, шумный кузнец заполнил собою всю квартиру.

— Бросьте всякие разговоры, идемте на манифестацию.

— А что это?