Александр Исбах - Капитан Соколин

Соколин принял вызов, долго целился и первый же шар вложил в правый угол.

Вокруг захлопали.

— Ну, брат лейтенант, нашла коса на камень, — басовито засмеялся политрук Кириллов.

— Цыплят по осени считают, — в том же тоне ответил Меньшиков.

Большинство стояло все же за Меньшикова. Он был известный полковой чемпион, а Соколин играл редко и случайно.

Меньшиков долго целился, даже рисовал на столе воображаемые углы, играл дуплетами и действительно клал шары виртуозно.

Соколин играл любительски, но сегодня ему везло.

«Талисман помогает», внутренне улыбнулся он.

В самый разгар игры в клубе появился полковник Седых. Он подошел к столу, покручивая бороду, и сказал в сторону, ни к кому нс обращаясь:

— Меньшиков и Соколин, конечно, здесь. Инспекторские на носу, а они бильярдом увлекаются.

Веселые лица командиров сразу потускнели. Он всегда так, полковник Седых, — умел испортить настроение. Он никогда не обращался к помощникам своим по-товарищески. В полку его не любили, чуждались.

Игра была в последнем шаре.

Меньшиков мастерски разводил шары. Последний удар его был образцом бильярдного искусства. Через весь стол стремительно пронесся шар в с треском обрушился в лузу.

— Н-ну!.. Так бы вот по мишеням! — восхищенно сказал Кириллов.

Все облегченно засмеялись.

Соколин не испытывал никакого огорчения от проигрыша. Кто-то сказал ему, что комдив получил письмо с Дальнего Востока, от Дубова. Было уже поздно, одиннадцатый час, но он решил все же зайти к комдиву.

Двери открыла ему сама Клавдии Филипповна.

— A, Саша! — радушно приветствовала она его. — Давненько у нас не были. Забыли стариков… Или работы много? А Андрюша словно предчувствовал.

— А где Андрей Васильевич? — смущенно спросил, раздеваясь, Соколин.

— Вызвали, вызвали Андрюшу. Чуть сели чай пить — к командующему. Совещание какое-то. А он вас ждал, точно знал, что придете.

Соколин любил эту простую добродушную женщину.

Они пили чай и мирно беседовали о полковых событиях, о театре, о дальневосточных друзьях.

Зазвонил телефон. Комдив Кондратов сообщал, что задержится надолго. Узнав, что у них Соколин, просил показать ему письмо Дубова.

…Лампа бросала голубой свет на стол комдива. По краям высились книги. В центре, над письменным прибором, стоила зеленоватая бронзовая статуэтка Михаила Васильевича Фрунзе, личного друга комдива Кондратова.

На столе лежали выписки из устава английской армии. Они были испещрены пометками комдива.

Один листок лежал прямо перед Соколиным, и он прочел его. В разделе «Стратегия и маневр» устав английской армии говорил:

«Нет общепризнанных правил вступления в войну, или гамбитов войны, какие имеются в шахматной игре; каждая стратегическая проблема должна разрешаться на основании определенных географических условий, расчетов времени и пространства, организации войск и — что является наиболее важным — на основе хорошего знания морального состояния войск».

Последние слова были жирно подчеркнуты красным карандашом и сбоку энергично поставлены два восклицательных знака.

Письмо Дубова шло из Приамурского района, из мест расположения полка.

«Здравствуй, дорогой Андрюша! — писал комиссар, — Прошло уже два месяца, как я в ОКДВА, в Сергиевске. За это время так иного воды утекло, что кажется, прошли года.

Я пришел в полк, когда часть находилась в тяжелом положении. Надо было начинать с мелочей, подтянуть народ в ротах, правильно организовать хозяйство.

Какие же итоги на сегодня? Третьего дня прошли инспекторские смотры. Полк получил оценку „хорошо“. Инспектирующий отметил значительное улучшение состояния работы.

Может быть, потому я совершенно неожиданно прочитал в армейской газете свою фамилию в числе 31 человека лучших ударников дивизии. Газету прилагаю.

Несколько дней назад получил новое пополнение. Хороший народ! Пришли из колхозов. Проходили допризывную подготовку.

В выходные дни охочусь. В моем охотничьем активе уже значится семь уток, три фазана и десятка полтора куличков.

Видишь — стреляю лучше, чем по мишеням…

(Соколин вспомнил последнюю дубовскую стрельбу и улыбнулся).

Сегодня что-то сильно похолодало. На улице мороз и ветер. Ветер здесь не наш, покладистый и сговорчивый, — ветер восточный, беспокойный, пронзительный.

Настроение у меня бодрое. Скучаю только по заводу. И Митьку своего жду.

Недавно был в нашем подсобном хозяйстве, и там товарищи показали мне границу. Километра за полтора — два от нашего совхоза идет гряда сопок. На одной из ник три высоких кедра, и за этими сопками по ту сторону — Манчжурия.