Владимир Добряков - Король живет в интернате

В четвертом часу возвращался из больницы Лев Васильевич, где работал врачом. Он вешал в передней пальто, шапку и, открыв дверь в комнату, говорил с порога, потирая озябшие руки:

— Ну-с, должен я вам сказать — морозец даже очень сердитый. — После этого здоровался с Андреем за руку, со вниманием расспрашивал, чем они тут занимались, и вдруг, словно бы только сейчас вспомнив, неумело подмаргивал Ромке: — Какую-то вкусную вещь купил к чаю!

Ромка стремглав кидался в переднюю и приносил в пергаментной бумаге половинку шоколадного, аппетитного торта.

— Полагаю, мама нас не очень заругает, если скушаем по маленькому кусочку!

— Да нет! Совсем не заругает! Она добрая! — горячо уверял Ромка, крутя от возбуждения носом.

Лев Васильевич отрезал всем по кусочку торта и, уже обращаясь к Андрею, интригующего произносил:

— А тебя еще хочу угостить любопытным дебютиком. Не посчитай за труд — расставь фигуры.

Час-полтора они сражались за шахматной доской. Когда же в передней раздавалось два коротких, словно торопливых звонка, Лев Васильевич оставлял игру и спешил к двери.

Андрей украдкой, с любопытством и каким-то неясным волнением наблюдал, как радостно суетился этот большой, ласковый человек — помогал жене снять пальто и ботинки, спрашивал — не замерзла ли, все ли благополучно на работе. Затем, держа ее за локоть, входил с ней в комнату и торжественно объявлял:

— А вот и наша мама!

Лидия Петровна, не привыкшая к такому обращению, смущалась. Ее розовые с холода щеки расцветали ямочками, розовели еще больше, и было видно, что ей приятно, хорошо и что она счастлива.

Потом Андрея заставляли сесть к столу — обедать. И опять он не переставал смотреть, как Лев Васильевич ухаживает за женой, как все лицо его светится сдержанной, тихой радостью.

Шагая затем к дому, Андрей размышлял о том, какие разные на свете люди. Взять Льва Васильевича и Зубея. Даже сравнить невозможно. «Хорошо, если бы мне никогда-никогда не пришлось больше встретиться с ним», — со страхом думал Андрей о Зубее.

В последние дни каникул морозы ослабли, еще навалило снегу, и не пойти на лыжах просто никак было нельзя. Договорились, что вылазку устроят в пятницу. Накануне смотрели кино, потом всей компанией ходили по белому городу, забрели в безлюдный, молчаливый парк, где на скамейках ровными пуховиками лежал снег. Дурачились, смеялись, играли в снежки. Расставаться не хотелось. Но зимний день короток. В парке сгущались тени. Гусева сказала: пора по домам. Сбор — завтра в одиннадцать часов, здесь, в парке. А Лерчик пусть сегодня же сходит к Раисе Павловне и узнает — в ботинках она пойдет или в валенках. Снимет мерку и подгонит крепления лыж.

— Будет исполнено, товарищ отрядный! — весело ответил Лерчик.

Когда выходили из парка, Света подула на летевшую снежинку и сказала шедшему рядом Андрею:

— Заходи утром за мной. Хорошо?

Он не совсем понял, растерянно спросил:

— К тебе? Домой?

— Конечно. — Она взглянула на него и улыбнулась карими, лукавыми глазами. — Посмотришь крепления моих лыж. Я в этом году еще не каталась. Может, рассохлись за лето.

Ладно, — тихо сказал он.

— Часам к десяти. Дом ты знаешь, а квартира — пять.

Дом он знал. Прошлый раз, возвращаясь из цирка, они до самого ее дома шли вместе. Он еще тогда пошутил: «Нам почти по пути». Это «почти» было в пять-шесть кварталов. Крюк изрядный. Только он почему-то показался Андрею совсем не таким большим. Однако громадная разница: вроде бы случайно пройти мимо ее дома или зайти в дом. Андрей еще ни к одной девочке никогда не приходил. И вот… А удобно ли это? Андрей ворочался на диване, вспоминал ее лицо — бледные веснушки возле прямого, тонкого носа, лукавые глаза — и боялся поверить, что она хочет с ним дружить. Зачем? Нет, это не нужно и… как можно? Если бы она знала о нем…

Проснулся Андрей рано. Ирина Федоровна еще не вставала. Десять раз он говорил себе, что не пойдет к Светлане, и все же пошел. В конце концов, это ничего не значит. Разве он ей не школьный товарищ! И крепления надо проверить. Эти девчонки никогда толком не могут все проверить и подремонтировать! А попробуй-ка, свяжи на морозе лыжный ремень!

Оставалось пройти полтораста-двести метров до ее дома, а на больших уличных часах стрелки показывали только двадцать минут десятого. Андрей потолкался в продовольственном магазине, постоял под часами. Стоять было холодно. Лыжный костюм и фуфайка хороши для быстрой ходьбы, а долго стоять в них не очень весело. Да и врут всегда эти уличные часы. Даже фельетон об этом читал в газете. Положив на плечо связанные лыжи, Андрей зашагал к дому Светланы, храбро поднялся на второй этаж и постучал.