Владимир Добряков - Король живет в интернате

А теперь, если с ним что случится, никому и дела не будет, никто о нем и не вспомнит… Но тут же другой, внутренний голос перебил:

— Неправда! А разве Кузовкин и Раиса Павловна не думают обо мне? Думают.

— Ну и что! Нужна мне их забота! — фыркнул сам на себя Митяй. — И без них не пропаду. Вот план сада сделаю — посмотрим, что вы все запоете!

Обогнув территорию интерната, Митяй увидел пустынный пологий склон холма. Деревья не росли на нем, лишь кое-где торчали из снега голые кусты. Внизу холм огибала лента шоссе. Вот как раз по шоссе и можно сажать. Ого, садище будет! Митяй прикинул на глаз, перемножил в уме цифры. Деревьев пятьсот — шестьсот. Еще хорошо бы крыжовник посадить, красную смородину…

Начинало смеркаться. Митяй побрел обратно. Ребятам он, конечно, ничего говорить не станет. Будет себе потихоньку желать свое дело. А когда все будет готово — пусть поахают.

Без большой охоты отправился он вечером к Кузовкину. Но когда воспитатель вынул из ящика стола коленкоровую папку с красными завязками и подал ее Митяю, у того вдруг на мгновение вспыхнули глаза. На папке был приклеен квадратик бумаги, на нем четко выделено: «Генеральный план пионерского сада».

Подчеркивая значительность минуты, Кузовкин торжественно сказал:

— Все материалы будешь хранить здесь. Первым долгом сходи в областную библиотеку и подыщи литературу. Вопрос не из легких. Сад на юго-западном склоне холма. Много солнца. Нужно выяснить, какие лучше сажать деревья. Яблони или груши, вишни или черешни…

— Черешни ни к чему, — заметил Митяй. — Пользы в них мало, сладкая водичка.

— Вот как? А я и не знал. Затем надо посчитать, сколько заготовить удобрений, каких? Все должно быть продумано. Сад это, как дом, не на год-два, а на десятки лет. План сада нанеси на бумагу, укажи, где и что сажать. Потом обсудим на расширенном совете, наметим сроки, распределим обязанности. Вот еще десятиметровая рулетка тебе. Без нее не обойдешься… Ну, — весело спросил Кузовкин, — не боишься? Справишься?

Митяй озадаченно почесал в затылке. Что и говорить — работенки хватит.

— Ничего, — положив руку ему на плечо, успокоил воспитатель. — Я тебе помогу. Завтра вместе пойдем…

Никому не показывал Митяй свою коленкоровую папку, никому ни о чем не рассказывал, однако через несколько дней ребятам все стало известно. Когда Митяй понял это, он вытащил из тумбочки папку, но не стал ее показывать и хвастаться. Просто, уже больше не таясь, он деловито расхаживал с ней по интернату и, кажется, совсем не желал замечать почтительных взглядов тех, кому удавалось прочесть на ней четкие буквы: «Генеральный план…» В свободное время Митяй читал толстую книгу по садоводству или делал в тетрадке какие-то подсчеты. В своем поведении он мало изменился. Но теперь его замкнутость и молчание даже нравились ребятам. Нос кверху не дерет. Правильно!

Незадолго до Нового года состоялось заседание совета пионерской дружины. На нем Варя Гусева, избранная председателем совета отряда седьмого «Б», отчитывалась о работе отряда за вторую четверть. В числе пассивных вновь оказались Маркина и еще два-три человека. Шашаев на этот раз в «пассив» не попал. Все ж таки растет на камне трава!

Сонечку Маркину тоже пытались увлечь делом, но из этого ничего не получилось. Гусева два дня безуспешно уговаривала ее вернуться в драматический кружок. Сонечка не согласилась. А Светлана, как-то разговорившись с Соней о любимых артистах кино, долго рассматривала ее коллекцию фотографий киноактеров.

— Посмотри, какое оригинальное платье. — Света держала в руке портрет итальянской киноактрисы.

— Очень оригинальное, — сказала Сонечка.

И тогда Света предложила:

— Приходи к нам в кружок. Скоро моделирование начнем. Так интересно!

Сонечка вяло улыбнулась:

— Интересно? Не нахожу. Этим шитьем я сыта по горло на уроках труда.

— Но ты же хочешь стать артисткой?

— Хочу.

— Тогда это пригодится тебе.

— Мне? — У Сонечки в голубых глазах запрыгали смешинки. — Ошибаешься. Для этого существуют художники и всякие ассистенты по костюмам, гриму. Артистка должна играть, а не шить.

— Ну, знаешь!.. — Светлана кинула за спину косу. От негодования лицо ее покраснело, даже бледные веснушки вдруг пропали на нем. — Это в тебе барство сидит! Слушать обидно.

— Не слушай.

— Нет, все-таки не понимаю, как можно не хотеть научиться шить! Через неделю новогодний маскарад, а ты, значит, без костюма останешься?