Оскар Уайлд: Флорентийская трагедия

Бывает так. Не знаете вы жизни.

Вы слишком одиноки, слишком честны,

А я... я знаю жизнь. Приходит мудрость

С зимою вместе. Волосы мои

Седыми стали, молодость ушла...

Но, впрочем, хватит толковать об этом.

Сегодняшняя ночь - для удовольствий,

И весел буду я, как надлежит

Быть человеку, что находит в доме

Нежданного и дорогого гостя.

(Берет в руки лютню.)

Но что это? Вы лютню принесли,

Чтоб нам сыграть? О принц, сыграйте нам!

Коль дерзок я - простите, но сыграйте.

Гвидо

В другой раз как-нибудь, Симоне.

(Тихо, Бьянке.)

Буду

Тебе играть, и только звезды в небе

Нас будут слышать.

Симоне

Я прошу вас, принц,

Сыграйте нам. Я слышал, что простое

Прикосновенье к струнам, легкий выдох,

Наполнивший пустой тростник, дыханье,

Проникшее в хитросплетенья бронзы,

Все это вырывать способно души

Из тюрем их, когда в руках искусных

Окажется певучий инструмент.

Но также слышал я, что колдовство

Таит в себе он, заставляя окна

Открыться настежь, и тогда Невинность,

Венок надев, резвится, как вакханка.

Синьор мой, непорочна ваша лютня,

И потому играйте. Нежным звуком

Заворожите слух мой; из темницы

Освободите душу, чье безумье

Лишь музыка способна излечить.

Проси же, Бьянка, гостя, чтоб сыграл он.

Бьянка

Не бойся, он сыграет! Но тогда,

Когда, ему захочется, и там,

Где пожелает. Просьбами своими

Ему ты надоел. Наш гость не хочет

Сейчас играть на лютне.

Гвидо

Нет, Симоне,

К чему здесь лютня? Музыкой другой

Я зачарован: низкий голос Бьянки

Наполнил мир и шар земной заставил

Вокруг ее небесной красоты

Свершать свой путь.

Симоне

Синьор мой, вы ей льстите.

У Бьянки есть достоинства, конечно,

Но красотой ей не дано блистать.

И это к лучшему.

Ну, хорошо.

Раз не хотите лютнею своей

Заворожить печаль моей души,

То выпейте со мной, по крайней мере.

(Показывая Гвидо на место хозяина.)

Вот ваше место. Бьянка, принеси

Мне табуретку. И захлопни ставни.

Я не хочу, чтоб рысьи глазки мира

Подсматривали с любопытством, как сегодня

Мы с вами здесь пируем.

Мой синьор,

Наполнив кубок, тост произнесите.

(Отпрянув назад.)

Пятно на скатерти? Оно похоже

На рану, что алела на боку

Спасителя. Здесь пролили вино?

Я слышал, что когда его прольют,

То будет пролита и кровь. А впрочем,

Все это россказни.

Мой принц, надеюсь,

Что вам вино мое по вкусу будет.

Оно в Неаполе имеет сходство

С его горами - огненный напиток!

Куда приятнее тосканское вино:

Ведь наши виноградники в Тоскане

Сок добрый нам дают.

Гвидо

Он мне по вкусу.

И с разрешенья твоего, Симоне,

Я пью за Бьянку. Пусть ее уста

Коснутся кубка, чтобы стало слаще

Твое вино. Возьми мой кубок, Бьянка.

Бьянка отпивает из кубка Гвидо.

О, по сравнению с напитком этим

Мед сицилийский - горек.

Ты, Симоне,

Совсем не весел.

Симоне

Мой синьор, как странно,

Ни есть, ни пить я с вами не могу.

Какой-то жар в моей крови пылает,

И мысль какая-то ползет змеей,

Крадется, как безумец, отравляя

Напиток мой и хлеб лишая вкуса.

Мне все не по душе сегодня.

(Отходит в сторону.)

Гвидо

Бьянка,

С его речами надоел он мне,

Уйти я должен. Встретимся мы завтра.

Назначь мне время.

Бьянка

Жду вас на заре,

И знайте, что до новой встречи с вами

Я буду думать: жизнь моя напрасна!

Гвидо

О, пусть тебе на плечи упадет

Струящаяся ночь твоих волос,

Дай мне себя, как в зеркале, увидеть

В твоих глазах, прекраснейшая Бьянка;

Пусть очи-звезды образ мой хранят,

И пусть они взирают лишь на то,

Что обо мне тебе напомнить может:

Я ко всему, что взор ласкает твой,

Испытываю ревность.

Бьянка

О поверьте.

Всегда со мной ваш образ будет, принц.

И все вокруг меня любовь наполнит

Особым смыслом; вас я буду помнить.

Но приходите раньше, чем начнет

Петь жаворонок звонкий. На балконе

Я буду ждать.

Гвидо

И спустишься ко мне

По лестнице, что сплетена из шелка

И жемчугом усыпана. Ступенек

Коснется ножка белая твоя.

Напомнив снег на розовом кусту.

Бьянка

Все сделаю, как вы хотите, вам

Любовь моя и жизнь принадлежат.

Гвидо

Симоне, мне пора идти.

Симоне

Так скоро?

Еще не пробило на башне полночь,

И стражники, в своих казармах сидя,

Луну не дразнят звуками рожков.

Останьтесь. Я боюсь, что снова мы