Миклош Залка - Осада

Бросив уставное «Слушаюсь!», Георгидзе покачал головой и, вылезая из окопа, пополз вперед к «ничейной» полосе. Внимательно рассматривая местность, на которой горели подбитые танки, ефрейтор снова мысленно пришел к выводу, что главным их противником являются фашисты независимо от их национальности: немцы они или же венгры.

Вскоре замполит сам приполз к окопчику, в котором расположился Георгидзе, чтобы лично проверить, хорошее ли тот выбрал место для наблюдения, и сделал ефрейтору замечание относительно того, почему он не разложил у себя под рукой боеприпасы.

— В магазинной коробке винтовки помещается всего пять патронов, а вы представьте себе, что гитлеровские танкисты начали вылезать из танков, а им на помощь идут еще… Что вы тогда делать станете?

«Зажму себе нос покрепче: уж больно я не люблю вонь от жареных нацистов», — так и хотелось съязвить Георгидзе, который не спускал глаз с ярко горящих танков, но на этот раз он мудро промолчал. Младший лейтенант дал ему еще несколько советов и уполз в свою траншею.

«Эх, Матвей Кузьмич, ради бога, найди ты часок времени, чтобы выслушать меня…» — вздохнул Георгидзе.

Спокойно раскуривая трубку и вспоминая все события, случившиеся за день, Георгидзе подумал, что даже два десятка нацистов не доставят ему столько забот, сколько один замполит. «Двадцать нацистов нужно уничтожить, и я их уничтожу, а вот в голове младшего лейтенанта навести порядок намного труднее, чем кого-то уничтожить… и тут я один вряд ли справлюсь».

Выпустив дым изо рта, ефрейтор невольно задумался над тем, почему младший лейтенант пошел на политработу, если его не интересует, о чем думают солдаты, что их тревожит. Он только приказывает и ждет, чтобы подчиненные точно выполняли все его распоряжения.

«Говоришь, говоришь, а толку что…» — снова мысленно обратился ефрейтор к замполиту и, вспомнив о ротном, вздохнул: «Ну и приобретение же ты себе сделал, Матвей Кузьмич, ничем не лучше, чем я когда-то в Бухаре».

Георгидзе охотно рассказывал товарищам о своей боевой молодости, часто вспоминал о гражданской войне, когда ему не раз приходилось принимать участие в кровопролитных боях, о длинных и тяжелых переходах по среднеазиатским пустыням, о сказочных восточных городах, в которых ему в те годы пришлось побывать. Солдаты слушали рассказы старого грузина с широко раскрытыми ртами. Даже сам Матвей Кузьмич, когда выдавалась свободная минута, с любопытством подсаживался к кружку солдат, слушавших много повидавшего за свою жизнь грузина, а если тот при виде ротного вдруг замолкал, то просил: «Продолжай, продолжай, очень даже интересно». Однако о случае, происшедшем с ним однажды на базаре в Бухаре, Георгидзе умалчивал. Совершенно случайно ротный узнал как-то, что прекрасно ориентироваться на местности ефрейтор научился еще в молодые годы на бухарском базаре. Когда часть воевала уже в Карпатах, Георгидзе выдали новую шинель, в кармане которой он нашел письмо, написанное швеей-комсомолкой, и ее адрес. Письмо ефрейтор прочитал вслух в присутствии капитана, который слушал и улыбался. «Вот если бы ты был помоложе лет на двадцать, Георгидзе, тогда бы ты нашел, что ей ответить…» Ефрейтор внимательно рассматривал адрес комсомолки, а затем тихо проговорил: «Эта улица находится возле рынка… и дом такой большой и красивый…» Костров спросил его: «А ты что, бывал в Бухаре?» Однако Георгидзе сделал вид, что не расслышал вопроса, и начал внимательно изучать качество сукна, из которого была сшита шинель. Почувствовав, что ефрейтор что-то недоговаривает, ротный до тех пор не отступался от него, пока тот не рассказал ему (правда, с глазу на глаз) о том, что с ним приключилось в далекой Бухаре.

Но на сей раз Георгидзе был на удивление немногословен. Он рассказал о том, что, когда их отряд в гражданскую войну вступил в Бухару, ему, как молодому и толковому парню, поручили достать что-нибудь из продовольствия. Прохаживаясь по базару, Георгидзе познакомился с одним местным жителем, который пригласил красноармейца к себе домой, где его накормили, напоили и даже дали возможность немного поухаживать за женщинами, что смело можно было считать чудом в тогдашние времена: почти все женщины ходили в парандже. Под утро, когда они хорошо повеселились, хозяин дома куда-то повел Георгидзе, где тот купил для полка двух хорошо откормленных быков. Однако жирными те быки оставались только до полудня, как и состояние опьянения, в котором ночью пребывал Георгидзе. Как только он протрезвел, то сразу же увидел, что вместо купленных им жирных быков на земле лежали два на редкость тощих, у которых не хватало сил не только ходить, но и даже стоять на ногах, почему, собственно, и пришлось не быков вести к помпохозу полка, а наоборот. Остановившись перед бедными животными, помпохоз спросил горе-заготовителя о том, сколько тот за них заплатил. Георгидзе назвал сумму. Помпохоз не выдержал и закричал: «За кожу и кости ты заплатил столько денег! Ведь мяса-то на них нет и на палец, черт бы тебя побрал!..» К несчастью для Георгидзе, крик помпохоза услыхал Фрунзе, который, разобравшись, в чем дело, приказал больше этого грузина в город не отпускать.