Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Теперь Каупервуд по-настоящему взялся за перемещение своего имущества в Нью-Йорк и убедил Эйлин сопровождать его. Ложью и уговорами он заверил ее, что там они получат гораздо лучший прием в обществе. Его план подразумевал видимость благополучного брака, единственной целью которого было сделать этот переходный период как можно более спокойным. Впоследствии он может добиться развода или обустроить свои дела таким образом, чтобы жить счастливо за пределами светского общества.

Бернис Флеминг ничего не знала об этом. В то же время строительство великолепного особняка пробудило в ней понимание вдохновенного художественного духа, который был главной чертой в железном характере Каупервуда и вызвал настоящий интерес к нему. До этого она считала его незваным пришельцем с Запада, который явился покорять восточные штаты и воспользовался добросердечием ее матери, чтобы привлечь к себе внимание в светском обществе. Но теперь все, что ей рассказывала миссис Картер о личности и достижениях Каупервуда, выстроилось в цепочку удивительных фактов. Газеты с восторгом повторяли, что его новый дом будет выдающимся образцом архитектуры. Было ясно, что Каупервуды попытаются войти в круг высшего общества.

– Какая жалость, что он не смог добиться развода, прежде чем начал этот проект, – однажды сказала миссис Картер в разговоре с Бернис. – Боюсь, их не примут в обществе. Ему бы это не составило труда, если бы рядом с ним была подходящая женщина. – Миссис Картер, однажды видевшая Эйлин в Чикаго, с сомнением покачала головой и вынесла свой вердикт: – Она сделана не из того теста. У нее нет ни должных манер, ни должного понимания.

– Если он так несчастен с ней, то почему он не уйдет от нее? – задумчиво спросила Бернис. – Она может быть счастлива и без него. Просто глупо жить как кошка с собакой. Хотя думаю, она ценит свое положение при нем, поскольку сама по себе не так уж интересна, – добавила она.

– Думаю, что двадцать лет назад, когда он женился на ней, то был совсем другим человеком, – сказала миссис Картер. – Она не вульгарна, но недостаточно умна. Она не может держать себя так, как ему бы хотелось. Мне больно видеть такие неравные браки, но, увы, они встречаются очень часто. Очень надеюсь, Беви, что ты выйдешь за человека, с которым сможешь поладить, хотя, по правде говоря, я бы скорее предпочла видеть тебя несчастной, чем бедной.

Эти назидательные слова прозвучали за завтраком на южной стороне Центрального парка, где утреннее солнце поблескивало на глади ближайшего пруда. Беви, в нежно-зеленом платье с отделкой цвета червонного золота, изучала светскую хронику в одной из нью-йоркских газет.

– Пожалуй, я предпочла бы быть богатой и несчастной, нежели бедной и несчастной, – рассеянно сказала она, не поднимая головы.

Мать восхищенно посмотрела на Бернис, довольная ее надменным тоном. Какой она станет? Успеет ли она вовремя выйти замуж? Удачно ли сложится ее брак? До сих пор тлетворное дыхание Луисвилля еще ни разу не доносилось до нее. Большинство из тех, с кем миссис Картер была вынуждена вести дела раньше, любезно согласились хранить ее тайну. Но были и другие. Как близка она была к кораблекрушению, когда появился Каупервуд!

– В конце концов, мистер Каупервуд не просто денежный мешок, правда? – задумчиво произнесла Бернис. – Многие богачи с Запада невыносимо скучны.

– Моя дорогая! – воскликнула миссис Картер, которая стала верной приспешницей своего тайного покровителя. – Ты совсем не знаешь его. Уверяю тебя, он поразительный человек. Несомненно, мир гораздо больше узнает о Фрэнке Каупервуде до его смерти. Говори, что хочешь, но в первую очередь кто-то должен делать деньги. Какой прок от хорошего воспитания, если живешь в нищете? Я знаю, потому что видела, как многие старые друзья опускались на дно.

В новом доме, покрытом строительными лесами, знаменитый скульптор со своими ассистентами работал над греческим фризом с танцующими нимфами, соединенными цветочными гирляндами. Однажды, когда Бернис и ее мать проходили мимо, они остановились посмотреть, и Каупервуд присоединился к ним. Он махнул рукой в сторону танцующих фигур на фризе и обратился к Бернис с прежним веселым добродушием:

– Если бы моделью были вы, то работа смотрелась бы гораздо лучше.

– Как мило с вашей стороны! – откликнулась она и устремила на него странный, невозмутимый взор темно-синих глаз. – Они прекрасны, – добавила она.

Невзирая на свои былые предубеждения, теперь она знала, что у нее с ним есть одно общее божество – Искусство – и что он поклоняется ему.