Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

– У вас есть место, куда вы могли бы отправиться? – спросил он.

– У меня есть летний дом в Пенсильвании, – призналась она, – но я не могу нормально переселиться туда в феврале. Кроме того, я беспокоюсь о своем заработке, ведь больше у меня ничего нет.

Она неопределенно махнула рукой в сторону гостевых комнат.

– Тот летний дом в Пенсильвании принадлежит вам? – поинтересовался Каупервуд.

– Да, но он мало на что годится, и я так и не смогла продать его. Я уже довольно давно пыталась это сделать, потому что Бернис он разонравился.

– И вы не откладывали деньги на черный день?

– Все, что я имела, уходило на содержание этого места и на обучение детей. Я пыталась дать Рольфу и Бернис шанс чего-то достичь самостоятельно.

При повторении имени Бернис Каупервуд взвесил меру своего интереса к этому вопросу. Ей бы не помешало небольшое содействие с его стороны. Кроме того, это означало возможное знакомство с ней.

– Почему бы вам не покончить с этим? – наконец спросил он. – Так или иначе, это нехорошее дело, если вы заботитесь о будущем ваших детей. Что будет, когда узнают! Вы ведь хотите вернуть дочь в светское общество, не так ли?

– О, да! – почти взмолилась миссис Картер.

– Вот именно, – подчеркнул Каупервуд, который, размышляя о чем-нибудь, неизменно переходил к отстраненной деловой манере общения. Однако в этом случае он исходил из гуманных побуждений.

– Тогда почему бы вам какое-то время не пожить в Пенсильвании, или, если это не подходит, отправиться в Нью-Йорк? Вы не можете оставаться здесь. Перевезите или продайте эти вещи, – он обвел комнату широким жестом.

– Я бы с радостью, – отозвалась миссис Картер. – Если бы я только знала, что делать дальше!

– Послушайтесь моего совета и пока что отправляйтесь в Нью-Йорк. Вы избавитесь от ваших здешних расходов, а я помогу с остальным, по крайней мере на первое время. Начните новую жизнь. Очень жаль, что так вышло с вашими детьми. Я позабочусь о мальчике, когда он подрастет. Что касается Бернис, – тихо добавил он, – она может оставаться в своей школе до девятнадцати или до двадцати лет, обзаведется связями в обществе, которые отлично послужат ей. Для вас важнее всего по возможности избегать встреч со старыми знакомцами из здешних мест. Разумно было бы съездить с дочерью за границу, после того как она закончит школу.

– Если бы я только могла, – с запинкой откликнулась миссис Картер и вздохнула.

– Сделайте то, что я предлагаю, а дальше посмотрим, – твердо сказал Каупервуд. – Будет прискорбно, если жизнь ваших детей окажется под ударом из-за подобного инцидента.

Осознав, что в облике Каупервуда, если он решит проявить щедрость, судьба предлагает ей выход из темницы надвигающейся нищеты, миссис Картер испытала желание дать выход благодарным чувствам, но она чувствовала некоторую его холодность и воздержалась. Его великодушная манера часто бывала необычно отчужденной, показывая дистанцию между ним и собеседником, если он не хотел поступить иначе. Сейчас он думал о возвышенной душе Бернис Флеминг и о том, какое значение она может иметь для него.

В то время, когда Каупервуд познакомился с ее матерью, Бернис Флеминг была воспитанницей женского пансиона сестер Брюстер, в ту пору расположенного на Риверсайд-Драйв в Нью-Йорке, одного из самых элитных учреждений такого рода в Америке. Престижа и связей Хэдденов, Флемингов и Картеров было достаточно, чтобы обеспечить ее поступление туда, хотя общественный статус ее матери к тому времени был уязвим. Высокая девушка, «трогательно худенькая», как Каупервуд воображал ее, с рыжевато-бронзовыми волосами того оттенка, который отдаленно напоминал волосы Эйлин, она не была похожа ни на одну из женщин, которых он знал. Даже в семнадцать лет она выделялась на общем фоне исходившим от нее необъяснимым ощущением превосходства, которое подарило ей неистовое восхищение более заурядных сверстниц, чья растущая чувственность находила выход в воскурении фимиама перед ее алтарем.

Необыкновенная девушка! Даже в возрасте предполагаемых девичьих грез она глубоко понимала свою личность, свой пол, свое значение и вероятный вес в обществе. Светлокожая, с редкими веснушками, иногда сильно краснеющая, с необычно поблескивающими темно-синими глазами, с прямым носом, приятно очерченным ртом, полными губами и безупречным подбородком, она всегда двигалась с плавной легкой кошачьей грацией, находясь в совершенной гармонии с обстановкой. Один ее фокус в столовой, когда рядом не было воспитательниц, состоял в том, что она могла пройти, легко переступая ногами, между столами, поставив на голову на африканский манер шесть тарелками и кувшин, при этом ее плечи, шея и голова оставались неподвижными. Другие девушки умоляли ее повторить «волшебный трюк», как они это называли. Еще она любила закидывать руки за спину и на ходу имитировать позу Ники, крылатой богини победы, копия которой украшала зал библиотеки.