Теодор Драйзер - Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе [сборник litres]

Каупервуд, жадный до всяческих жизненных чудес и ценивший драмы, приводившие к успеху или неудаче, не мог не заинтересоваться этой женщиной свободных нравов, бесцельно плывущей по морям случая. Полковник Джиллис однажды сказал, что, если какой-нибудь сильный мужчина поддержит ее, Нэнни Флеминг может вернуться в светское общество. Она обладала флером притягательности, она и двое ее детей, о которых она никогда не говорила. После нескольких визитов к ней Каупервуд часами беседовал с миссис Картер каждый раз, когда он находился в Луисвилле. Однажды, когда они вошли в ее будуар, она взяла фотографию дочери с туалетного столика и положила ее в ящик. Раньше Каупервуд никогда не видел этой фотографии. Это была девочка пятнадцати или шестнадцати лет, которую он мог увидеть лишь мельком. С интуитивной реакцией на жизненно важные вещи, неизменно сопровождавшей его, он составил подробное впечатление о снимке. Это был трогательно худенькое детское лицо с невероятно приятной улыбкой; скульптурная, гордо посаженная голова на тонкой шее. В сочетании с ноткой усталости в тяжелых веках и опущенных ресницах это производило неотразимое впечатление. Каупервуд был очарован. Из-за дочери он проявлял неустанный интерес к матери, которого на самом деле не испытывал.

Немного позднее Каупервуд был подвигнут на решительное действие благодаря витрине фотографа в Луисвилле, где обнаружилась вторая фотография Бернис, довольно крупный снимок, увеличенный с отпечатка, ранее присланного миссис Картер. Бернис стояла вполуоборот в отрешенной позе возле каминной полки в колониальном стиле, с соломенной шляпкой в руке, с ускользающей улыбкой, игравшей в уголках губ. На самом деле, это была не улыбка, а лишь призрак улыбки, а ее глаза были широко распахнутыми, лукаво-обманчивыми и насмешливыми. Цельность и простота это фотографии очень понравилась ему. Он не знал, что миссис Картер никогда не разрешала выставлять ее.

– Выдающаяся личность, – пробормотал Каупервуд себе под нос, когда вошел в мастерскую фотографа с намерением выяснить, во что обойдется сама фотография и уничтожение фотопластинок. Он выяснил, что полусотни долларов хватит на все, включая пластинки и отпечатки. Присвоив с помощью этой уловки фотографию себе, он вставил ее в рамку и повесил на стене у себя в Чикаго, где во время поспешного вечернего переодевания он иногда останавливался посмотреть на нее. С каждым следующим осмотром его любопытство и восхищение только росло. Возможно, думал он, это и есть настоящая светская женщина, высокородная леди, воплощение того идеала, к которому лишь приближалась миссис Меррилл и многие другие важные особы.

Вскоре после этого, случайно оказавшись в Луисвилле, он обнаружил миссис Картер в весьма прискорбном положении. Ее дела пришли в полное расстройство. Некий майор Хагенбэк, весьма известный горожанин, умер в ее доме при необычных обстоятельствах. Он был состоятельным женатым человеком и формально проживал вместе с женой в Лексингтоне. Но, по сути, он проводил там очень мало времени, а в момент его смерти от сердечного приступа он находился в приятнейшем обществе мисс Трент, актрисы, которую он представил миссис Картер как свою подругу. Полицейские, через разговорчивого помощника коронера, были хорошо осведомлены обо всех фактах. Фотографии мисс Трент, миссис Картер, майора Хагенбэка и его жены, а также многие любопытные подробности, связанные с домом миссис Картер, уже готовы были появиться в газетах, когда в дело вмешался полковник Джиллис и другие, обладавшие немалым влиянием. Скандал был погашен, но миссис Картер находилась в расстройстве. Плата оказалась более высокой, чем она рассчитывала.

Ее бывшие друзья временно рассеялись, напуганные происшествием. Сама она утратила остатки мужества. Когда Каупервуд увидел ее, она горько плакала, и ее глаза покраснели от слез.

– Полно, полно, – увещевал он, увидев ее в темно-сером по такому случаю платье. – Расскажите, что вас беспокоит.

– О, мистер Каупервуд! – патетически воскликнула она. – У меня было столько неприятностей со времени вашего последнего визита! Вы слышали о смерти майора Хагенбэка, не так ли?

Каупервуд, кое-что узнавший от полковника Джиллиса, просто кивнул.

– Я только что получила полицейское предписание, что должна съехать отсюда, и мой арендодатель тоже прислал извещение. Если бы не мои дети…

Она театральным жестом промокнула глаза. Каупервуд заинтересованно кивнул.