Дмитрий Гусаров: Трагедия на Витимском тракте

— Ничего не знаю. Все это навет на меня, чтоб самим выпутаться.

17 июня в городе Верхнеудинске был задержан Михаил Самойлов — последний из четверки убийц на Витимском тракте. При нем был обнаружен маузер П. Ф. Анохина.

Внешностью Самойлов совсем не походил на бандита, обагрившего свои руки кровью многих жертв. Это был молодой красивый парень, лет двадцати пяти, с тонким худощавым лицом и черными усиками. Именно через него сделал свою последнюю наводку Костиненко–Косточкин. Арест Самойлов воспринял как должное. Держался беззаботно, весело, все подтвердил и на первом же допросе признался следователю:

— Одного жалко — погулял мало. И деньги–то ведь были, а все как–то на потом откладывал.

На очной ставке Самойлов резко сказал Косточкину:

— Брось зря волынить. Попались, так надо уметь и расплачиваться.

Косточкин и здесь остался верен себе. Припертый к стене показаниями Самойлова, он продолжал исступленно твердить:

— Ничего не знаю! Навет на меня!

Пришлось пойти на крайнюю меру. Зная, что четверка убийц крайне обозлена на наводчика за его бессмысленное запирательство, следователь посадил всех пятерых в одну камеру. Как видно, объяснения там происходили не только на словах. Через сутки избитый, весь в синяках Косточкин наконец–то сам попросился к следователю:

— Да, на рынке, где я продавал сено, я сказал Самойлову, что на Витимском тракте можно хорошо подзаработать… Должны ехать купцы с золотом… Но никаких Анохина и Крылова я не знал.

Большего от него, несмотря на все старания, добиться не удалось.

В сентябре следствие было закончено.

Обширный обвинительный акт по делу о банде Кости Ленкова с десятью томами следственного материала был передан в Высший кассационный суд Дальневосточной республики.

Зал заседаний Народного собрания ДВР не смог вместить всех желающих присутствовать на судебном процессе. Пришлось ввести систему пропусков, которые распределялись по организациям и предприятиям города. И все равно на углу Иркутской и Амурской улиц с утра до вечера стояли люди в надежде, что какая–либо счастливая случайность поможет им попасть в переполненный зал. За последние годы бандитизм стал бедствием. Он так часто терроризировал население, что нынешний показательный процесс касался буквально каждого.

1 октября 1922 года, ровно в 12 часов дня Высший кассационный суд ДВР в составе: председательствующего — Е. М. Матвеева и членов — А. А. Модеко и Л. Н. Берсенева занял свои места на сцене. Семьдесят два подсудимых уже были размещены под строгой охраной в шести боковых ложах но обеим сторонам зала. За столом защиты — девять адвокатов, которым поручено представлять интересы обвиняемых. Главным обвинителем выступает бывший министр юстиции республики Е. А. Трупп, совсем недавно заявивший о своем разрыве с эсеровской партией. Ему помогает прокурор Л. В. Баудер. На процесс приглашены эксперты и переводчики. Среди них — специальный толмач, умеющий толковать речь глухонемого подсудимого Михаила Батурина.

Хотя обвинительный акт доказательно квалифицировал преступления не только всей банды в целом, но и каждого из обвиняемых в отдельности, судебное разбирательство предстояло долгое и тщательное. Кроме семидесяти двух подсудимых, надлежало опросить 185 свидетелей, вызванных обвинением и защитой. Правда, к началу суда около трети свидетелей так и не были разысканы, несмотря на старания милиции.

Общественность республики и печать требовали для бандитов самого сурового возмездия. В адрес суда шли письма, телеграммы, постановления собраний. Вина подсудимых представлялась настолько бесспорной, что многие не понимали, зачем понадобилось проводить столь долгий процесс.

Но суд изо дня в день, с утра до позднего вечера, кропотливо и настойчиво разбирался во всех тонкостях и деталях. Это нужно было не только потому, что так требовали судебные законы, принятые в ДВР.

Благодаря своему партизанскому прошлому, Костя Ленков какое–то время ходил среди отсталых слоев населения и своеобразных «героях».

Показания обвиняемых и свидетелей со всей беспощадностью выявили истинное лицо этого двуличного демагога, отъявленного бандита и хладнокровного убийцы. Нет, сам Ленков прибегал к оружию лишь в крайнем случае. Он меньше других участвовал в грабежах и убийствах. Но, как никто другой, он умел, сам оставаясь незапятнанным, коварно и хитро навести безжалостный удар своих сообщников на избранную им цель. Таких же методов придерживался и Филипп Цупко — «вторая рука банды». Потому–то и возникло между ними взаимное недоверие, перешедшее затем в соперничество.